Мир Азриэля. Песнь ласточки
Шрифт:
— Идём, — позвал за собой Король Полоз, бесшумно шагая вперёд и волоча за собой чёрную, покрытую сотнями переливающихся изумрудом чешуек, мантию, закреплённую на груди двумя серебристыми фибулами.
Не смея ослушаться, мальчишка ринулся следом, стараясь не отставать от его по истине исполинских шагов и завороженно рассматривая град из всех собранных воедино зелёных камней, сверкающих в льющемся из потолка свете, так и маня к себе, завораживая все различными фресками, скульптурами из хрусталя, чернокаменными башнями, разноцветными витражами в больших полукруглых окнах.
А когда они вошли под своды замка, где в каждой комнате,
В каждом зале на столах, в витринах, стеллажах покоились сокровища, редкие шкуры, кости, почти пропавшие книги и рукописи на незнакомых языках, несколько десятков, если не сотен карт десяти миров. Идя за хозяином этого места мальчишка не мог себе позволить даже моргнуть, чтобы случайно не упустить из виду какой-нибудь древний артефакт, который он слышал либо из уст отца, либо читал в книгах. И ему уже не приходилось сомневаться, что их тут нет. Тут было всё, что только возможно было пожелать, и именно это его настораживало.
— Зачем… вы мне это показываете? — решившись, всё же произнёс Виктор, остановившись и смотря на ровную спину Короля Полоза. — Зачем я тут?
Он замер, легко повернувшись и не моргая взглянув на него своими изумрудами глаз, заставив сжать онемевшие от напряжения пальцы, дожидаясь ответа.
— Твой… отец ещё давно кое-что сделал, — даже не обратив внимание на запинку продолжил спокойным голосом тот. — Но моя благодарность ему вряд ли будет нужна, в отличии от тебя… тут есть всё, о чём можно только желать, даже Властители мечтают побывать в этих залах. Каждая вещь тут — носит своё предназначение в будущем, и выбери её, она поможет тебе в дальнейшем… или же я могу сразу показать тебе то, что ждёт тебя в будущем.
— Показать?
Король кивнул, и пару длинных прядей соскользнули с его плеча, упав на ровную грудь.
— То, что ждёт тебя в дальнейшем, но при этом есть одно условие: ты забудешь об этом до определённого срока, а когда вновь узнаешь, ответы на терзающие тебя к тому времени вопросы будут раскрыты. Согласишься ли ты на такое? Это много чего стоит, и вряд ли тебе понравится то, что ты увидишь в иномирных зеркалах…
— И я забуду то, что видел? Забуду, но потом вспомню? Разве такое возможно? — вскинув голову и всматриваясь в его непроницаемое лицо переспросил мальчишка, неуверенно отступив назад и оглядев вокруг себя все эти сверкающие дорогими каменьями сокровища. Зачем ему эти вещи? Как они смогут помочь ему в будущем, если он даже не будет знать, для чего они? Ему не нужны дорогие браслеты, не нужны старые карты и всеми забытые мечи, даже резвый конь. У него всё это есть, и вряд ли что-то изменится, если к этому ещё что-то прибавится. — Я… я хочу увидеть будущее.
— Ты уверен?
Вик лишь сильнее сжал ладони в кулаки и кивнул, на что Король Полоз ещё с минуту не мигая вглядывался в его лицо, прежде чем развернуться и, поведя рукой, позвать за собой. Спохватившись, мальчишка ринулся за ним, тихо шлёпая грязными мокрыми ботинками по мраморному
Хозяин изумрудного града вёл его к одной из высоких чёрных башен, что ближе всех расположилась к расколу на потолке пещеры. Сама она была сделана из прочного не просвечиваемого хрусталя с вкраплениями редких зелёных камешков с примесью золота, что встречалось на винтовых ступеньках, светясь в полумраке и указывая дорогу. Вик шёл не спеша, словно растягивая время, касаясь пальцами гладких холодных стен и смотря, как в темноте переливается изумрудом плащ Короля Полоза, освещая всё приятным светом и заставляя на стенах играть зелёные искорки.
Но вот лестница закончилась, и перед ними предстал большой полукруглый зал, полностью сделанный из чёрного хрусталя с большими молочно-белыми зеркалами на стенах в золотых рамах с черепами. Стекло ни отражало совершенно ничего, словно взяли и разлили по поверхности туман, но при этом казалось, что внутри них кто-то обитает, тёмными тенями порой выскальзывая на поверхность и с прищуром смотря за ними.
— Смотри, — легко подтолкнув мальчишку вперёд произнёс хозяин града, отступив в темноту лестницы и словно слившись с ней, не сводя взгляда с заклубившейся черноты внутри зеркал.
Сглотнув подступивший к горлу ком, Виктор осторожно шагнул к одному из зеркал, протянув заметно подрагивающую руку и коснувшись ледяной поверхности, как вдруг туман хлынул в зал. Вскрикнув от неожиданности, он испуганно огляделся, всё сильнее и сильнее замечая, как начинает меняться пространство вокруг.
Вот чёрный, словно сажа на печи, одиноко высившийся на островке среди серого тумана неприступный замок с тонкой полоской дорожки, и отец. Он стоял на краю стены, сжимая в окровавленной руке меч и зло сверкая глазами. Его уставшее, потемневшее лицо искажала гримаса ненависти, злости и такой лютой ярости, что мальчишка на миг испугался, как бы он не испепелил его своими глазами. Но тот не обращал на него внимания, смотря на незнакомца перед собой. Гордого, слишком самоуверенного, с такой лёгкостью в каждом оточенном движении и льдом в глазах, что само по себе хотелось преклонить перед ним колено. Но отец бы это никогда не сделал. Он вновь вскинул руку, отразив удар и отшагнув назад, взглянув на пропасть за спиной с клубящимся серым туманом, и вновь на противника.
— Твой век прошёл, — голосом, не терпящим возражения, сковавшим каждую мышцу, произнёс горделивый незнакомец, сощурив свои цвета льда глаза, — Амодей, и не пытайся его больше удержать.
— Вновь рвёшься в короли, Рубиус? — исказив губы в злой насмешке спросил отец, еле выпрямившись и сжав пальцами рану на боку, из которой так и лилась горячая, вязкая кровь, окропляя тёмные камни стены. — Тебе им никогда не быть, даже если убьёшь меня…
— Ты всегда был слишком наивным, — резко подавшись вперёд и сжав в пальцах рукоять меча, незнакомец со всей силы вогнал его в грудь застывшего противника, придерживая его за ворот и не давая упасть, с наслаждением в ледяных глазах вглядываясь в побледневшее лицо, даже не чувствуя, как с серебряного лезвия на его пальцы стекает горячая, склизкая кровь. — И за это порой надо платить собственной жизнью.