Мир Азриэля. Песнь ласточки
Шрифт:
Зеркала затрещали, и туман опасливо пропал в нём, заставив мальчишку вздрогнуть и потрясённо поднять глаза, смотря на Короля Полоза, чья ледяная руку покоилась на его голове.
— Проснись.
Глава 19. Красные ленты
Виктор изумлённо раскрыл глаза, выдохнув спёртый в груди воздух и испуганно оглянувшись. Всё внутри перемешалось, и голову задурманило множество видений, совсем не похожих друг на друга. Вот град из изумруда и Король Полоз с вечно каменным сердцем, и в тот же миг всё это в крови, в чужих костях, выпирающих из-под земли, и тысячью мёртвых склизких змей, заполняющих коридоры и залы дворца. Этого ведь не должно было быть, словно кто-то
Качнув головой и облокотившись об холодную чернокаменную колонну, Виктор на миг зажмурил глаза, пытаясь привести лихорадочно скользящие перед взором мысли в порядок. Сейчас не время думать о чём-то левом, особенно когда он оказался в месте, пропитанном марком.
Настороженно оторвавшись от холодной колонны, покрытой сотнями трещин, он осторожно оглянулся, смотря на старинные двери за своей спиной с вырезанными на них змеями, чьи головы напоминали серебряные черепа. Они тускло светились в темноте, давая хотя бы хоть что-то разглядеть в этом по истине громадном мрачном зале с запыленными стрельчатыми витражами, что вздымались по бокам какого-то громадного сооружения, пропуская лишь слабый голубоватый свет, бликами падающий на пол с прожжённым бордовым ковром и словно специально кем-то разбросанными лепестками как розовых, так и алых роз, тихо шуршащих под голыми стопами.
Оглядываясь по сторонам и осторожно шагая вперёд, как хищник крадётся к своей добыче, Виктор не сводил взгляда с возвышающегося напротив трона, лишь порой поднимая голову и вглядываясь в темноту бездонного потолка с еле заметными очертаниями тяжёлых люстр. Он мог бы с уверенностью сказать, что тут было пустынно, но каждый раз во мраке стен замечал фигуры, не тени, что как статуи замерли на своих местах, не смея даже шелохнуться и не мигая смотря на того, кто на веки остался охранять свой трон даже спустя долгие сотни лет.
Бесшумно шагнув на запыленные ступени и чувствуя, как ноги утопают в мягком, но весьма пыльном ковре, Виктор неуверенно протянул руку, сжав пальцами старую жёсткую ткань и со всей силы потянув на себя. Пыль и столетняя паутина взвились в воздух, мешая разглядеть того, кто покоился всё это время на троне, но стоило только им вновь улечься на обтянутые серой кожей кости, на чёрный резной трон и мрамор под ним, как парень неуверенно отшагнул назад. Его взгляд янтарных глаз не мигая смотрел на мертвеца, что на пару метров возвышался над ним и, если бы вдруг поднялся, даже бы и не заметил незваного гостя, так бестактно вторгшегося в его владения.
Серая, потрескавшаяся подобно стеклу кожа, плотно обтягивала старые белые кости, а впалые чёрные глаза были прикрыты призрачными веками с длинными, окутавшими скулы, ресницами. Волосы же, чёрные, как мрак, ниспадали на худые плечи, закрывая собой некогда богато украшенную, но сейчас уже истлевшую одежду, когда на голове была тиара из белого золота с потрескавшимися рубинами и завядшими цветами по сторонам, чьи лепестки, отрываясь, с тихим шорохом спадали на пыльный пол.
Наверное, когда-то всеми забытая королева этого города была красива, величественна и горда, но сейчас от неё остались лишь одни кости, да старая одежда. И всё же она продолжала до последнего удерживать свой трон ни смотря на то, что все вокруг уже давным-давно превратились в тени на стенах, да в прах между камней.
Оторвав взгляд от мёртвого лица с впалыми скулами, Виктор вновь огляделся, уже различая спрятавшихся во мраке людей, что были не больше чем статуями из костей с обтянутой серой кожей. Их
Даже передёрнув от отвращения плечами, Виктор поспешил к чёрному проёму лестницы, уже не разбирая ступенек взбираясь наверх, пытаясь избавиться от этого склизкого ощущения слежки и то и дело, что оглядываясь назад. Это место уже не казалось пустым, даже в тех мертвецах, как ему казалось, обитала малая толика жизни. Она не покинула их, и не была в виде теней на стенах, нет, тут было что-то другое, более страшное, и вряд ли он когда-нибудь узнает что на самом деле случилось с Забытым Городом и всеми его жителями…
Впереди показался просвет и, шагнув на покрытый толстым слоем плюща и пыли пол, Виктор неуверенно огляделся, вглядываясь в мрачные чёрные коридоры без дверей и витражи окон, через которые проникал слабый, голубоватый свет, неровными пятнами падая на потрескавшийся камень. Сглотнув подступивший к горлу ком, он прислушался, стараясь уловить хоть какой-то шорох, какой-то звук, и уловил. Это было дыхание, и еле различимый, почти угасший стук сердца, что пропитывал воздух и толстые стены. И Виктор направился к нему, чуть ли не с каждым шагом всё уверенней и уверенней ступая к этому еле слышимому биению сердца, сжимая от нетерпения холодные ладони и чуть ли не ринувшись к возникшей из мрака двери из чёрного дерева.
В голове вспыхнула тревога: а вдруг она окажется закрытой, или это и вовсе будет иллюзия этого забытого всеми места?! Но какого же было его облегчение, когда он дотронулся пальцами до ржавой ручки, чуть ли не с замиранием сердца потянув на себя и зажмурившись от белого света проникающих через раскрытые окна солнц. Стоя на пороге он вдыхал запах призрачной жизни, старых цветов и слышал по мимо своего сердца удары другого, слабого и спящего.
Качнув головой и смахнув со лба грязные волосы, Виктор осторожно перешагнул через порог, ступив на чёрный зеркальный камень и оглядев полукруглую комнату с большими дверями из хрусталя, что вели на небольшой балкончик с резным ограждением. Стены тут были цвета выцветших розовых лепестков, на которых пристроились в чёрных кованных рамах старые потрёпанные портреты незнакомых королей и королев, чьи глаза заливала чернота. Все их белоснежные лики были обращены к просторной кровати с полупрозрачными серебристыми шторами, со стоящими по бокам тумбочками из чёрного дерева со множеством старых писем на них, некоторые из которых, шурша, осыпались под ноги успевшего отшагнуть в сторону Виктора, что неуверенно взглянул на кровать, прежде чем подойти к ней.
Серебристые шторы, как самый мягкий бархат, коснулись пальцев, прежде чем шурша отпрянуть в сторону, являя просторную постель из чёрного шёлка с ребёнком, что спит здесь уже несколько веков. Его тело оплетали десятки золотых роз, раскрываясь пышными бутонами в волосах цвета тёмного вина, оплетая изумрудными стрелками шею и богатую одежду с вкраплениями изумрудов. А в руках, что покоились на груди, он сжимал странный чёрный цветок с белыми крапинками на бархатных листочках, и прозрачными росинками вместо тычинок.
Виктор не мог отвести взгляда от девочки, не мог даже вдохнуть, поражённо разглядывая её лицо и чувствуя, как сердце больно сжимается в железных тисках. Он знал, кто перед ним. Читал в стольких книг и видел на бесчисленных множеств витражей, что сомневаться не приходилось. Её звали Адой. Девочкой, что спит уже несколько веков, храня в себе источник волшебства — магии, котороя давно иссякла в его родном мире. Но почему… почему она тут? в этом забытом месте, если, конечно…
Звон ударов колоколов заставил очнуться и, вскинув голову, вслушаться. Стены еле заметно вибрировали, когда пыль ошмётками спадала с потолка и шкафов. Что-то происходило, и это «что-то» ему однозначно не нравилось.