Мир без конца
Шрифт:
— Отлично.
Годвин кивнул:
— Можно уже завтра начать перевозить камни, но, боюсь, до заморозков много не успеть.
— Я думал об этом. — Мерфин посмотрел в окно. Декабрьский день угасал. — Может, и получится.
— Вот это да! — воскликнул Эдмунд. — Ну и что ты придумал?
Фитцджеральд спросил у Годвина:
— Вы можете дать индульгенции тем, кто согласится возить камни с каменоломни?
Индульгенция отпускала грехи. Как и денежные пожертвования, она могла загладить и совершенные грехи, и стать предоплатой за будущие.
— Разумеется, — ответил аббат. — А какой в этом смысл?
Мостник повернулся к Эдмунду:
— Сколько в Кингсбридже телег?
— Дай подумать, — сосредоточился олдермен. — У каждого стоящего торговца… Значит, сотни две.
— А если обойти сегодня город и попросить всех отправиться завтра на каменоломню за камнями?
Эдмунд пристально посмотрел на Мерфина, и губы его медленно растянулись в улыбку:
— Здорово. Вот это мысль!
— Лучше говорить, что остальные уже согласились, — продолжал строитель. — Это будет как праздник. С ними поедут родные, возьмут пиво, обед. Если каждый привезет по телеге, за два дня у нас наберется камней на береговые устои.
Блестящая идея, с восхищением подумала Керис. Это так на него похоже — придумать то, что никому больше не придет в голову. Но получится ли?
— А погода? — спросил Годвин.
— Дождь стал проклятием для крестьян, но он не пускает холод. Думаю, у нас есть еще несколько недель.
Возбужденный Эдмунд, прихрамывая, ходил взад-вперед по чердаку.
— А если ты в ближайшие дни поставишь береговые устои…
— То к концу следующего года мы закончим основные работы.
— И через полтора года откроем мост?
— Нет… хотя погодите. На ярмарочную неделю можно положить временный деревянный настил.
— И у нас будет настоящий мост, и мы пропустим всего одну ярмарку!
— После ярмарки положим каменный настил, чтобы он дал осадку. Тогда на третий год мост можно будет использовать полноценно.
— Черт подери, так и нужно сделать! — воскликнул Эдмунд.
Годвин тихо напомнил:
— Тебе еще предстоит вычерпать воду.
Зодчий кивнул:
— Трудная работа. Изначально я отводил на коффердам две недели. Но это я тоже продумал. Однако давайте сперва перевезем камни.
Когда Годвин и Эдмунд начали спускаться по узкой винтовой лестнице, Суконщица схватила Мерфина за рукав. Он решил — чтобы поцеловать, и обнял ее, но девушка уперлась ему в грудь.
— У меня новости.
— Еще?
— Я беременна. — Она посмотрела ему в глаза.
Сначала мастер удивленно приподнял рыжевато-каштановые брови. Затем моргнул, опустил голову и, печально улыбнувшись, пожал плечами, словно говоря: «Ничего удивительного». Потом лицо его озарила радостная улыбка, и наконец юноша просиял:
— Но это же чудесно!
В этот момент Керис его ненавидела.
— Да что же в этом чудесного!
— Как что?
— Да то, что я не хочу провести свою жизнь в рабстве, даже у собственного ребенка.
— В рабстве? Что же, всякая мать рабыня?
— Ну конечно! Как же ты меня не понял!
Фитцджеральд так растерялся и обиделся, что Керис захотелось ослабить пыл, но уж слишком долго копился гнев.
— Да нет, кажется, я понимаю, — пробормотал Мерфин. — Но когда мы были вместе, я думал… — Он помедлил. — Я думал… Ты же знала, что это может случиться, что рано или поздно это обязательно случится.
— Конечно, знала, но жила так, будто не знаю.
— Да, я понимаю.
— О, да перестань ты все понимать! Ты просто слизняк.
Мостник замер. После долгого молчания проговорил:
— Ладно, я не буду все понимать. Давай действовать разумно. Что ты собираешься делать?
— Ничего не собираюсь делать, дурак. Я просто не хочу ребенка.
— Значит, ты ничего не собираешься делать, а я слизняк и дурак. Тебе от меня что-то нужно?
— Нет!!!
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Заткнись со своей логикой!
Молодой строитель вздохнул.
— Пожалуй, я не буду следовать твоим указаниям, потому что они не имеют смысла. — Мерфин прошелся по чердаку, потушив лампы. — Я рад, что у нас будет ребенок, рад, что мы поженимся и будем вместе его растить, если предположить, что это у тебя минутное настроение. — Положил чертежные инструменты в кожаный мешок и перекинул через плечо. — Но сейчас ты так раздражена, что я, пожалуй, не хочу с тобой разговаривать. Кроме того, мне нужно работать. — У выхода Фитцджеральд остановился. — С другой стороны, мы можем поцеловаться и помириться.
— Убирайся!
Он нырнул в низкую дверь и исчез в лестничном проеме. Керис заплакала.
Мерфин понятия не имел, удастся ли уговорить жителей Кингсбриджа отправиться на каменоломню. У всех свои дела, свои заботы. Поймут ли они, что совместный труд по постройке моста важнее? Юноша не был в этом уверен. В Книге Тимофея строитель вычитал, что в трудные минуты, когда требовались усилия очень многих людей, аббат Филипп нередко добивался своего, обращаясь к простолюдинам. Но Мостник не Филипп, простой плотник. Разве у него есть право повести за собой город?