Мир без лица. Книга 2
Шрифт:
— Не трать время. Скажи — и перейдем к военным действиям.
— А если не скажу?
— Все равно перейдем. — Я помолчала, собирая разбредшиеся стада аргументов. — Да знаю я, знаю, что ты надеешься продать мне эту информацию. Задорого. Только я и так понимаю, где он. Не в замке, потому что его в подземелье не удержишь. Его вообще нигде не удержишь — после того, как он вспомнит, кто он есть. Вот и получается, дорогой мой доисторический хитрец, — вздыхаю я с такой материнской жалостью, что Видара передергивает, — что есть только одно место, где Нудд может быть.
— И где же? — Он еще трепыхается, он старается держать лицо, древний и вечно молодой интриган, ждущий, когда же наступит его время, его золотой век, обещанный после того, как вся божественная элита сгорит в огне Рагнарёка… Дивная эпоха второстепенных богов. Смена
— А вот этого я тебе не скажу. — Я уже открыто смеюсь. — Если угадаю — будет тебе сюрприз, мальчик. Ты первым не захотел ПРОСТО ВОЙНЫ. Вашей исконной войны богов, со смешными хитростями, с водевильными переодеваниями, с плутовством в духе Локи, с детскими шалостями… Ты захотел войны ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ. С подлостями, интригами, шантажом и подкупом. Чтобы не знать, с кем разговариваешь — с верным человеком или с предателем. Ты можешь принять любое обличье и бегать вокруг меня в образе крестьян-трактирщиков-болотниц…
Лицо Видара ничего не выражает. Он понял, какие будут правила.
— …а я могу пойти в любую сторону и предпринять любые действия, потому что законы чести мне неведомы, я не презираю низших божеств, я не благоговею перед высшими и Рагнарёк для меня не гибель, а просто… — я неопределенно повожу рукой в воздухе, — …шанс испытать вот это.
И я достаю из воздуха совершенно неотъемлемый атрибут этого мира и этой беседы. Меч. И конечно же, магический и неотразимый.
Клив-Солаш [30] , по идее, должен быть гигантской железякой с вычурным орнаментом от режущей кромки до самого яблока [31] . Я могла бы, скажем, эффектно на эту железяку облокотиться. Но не более того. Не знаю, отчего ЭТО влезло мне в руку. Я и не знала, чем закончу фразу. Собиралась ляпнуть что-то про конец игры и возвращение в реальность. Но, видать, высшие силы, которые здесь истинные хозяева, не желают, чтобы Видар надеялся на мое убытие в иные миры.
30
«Меч Солнца, Меч Света» — меч легендарного короля Ирландии Нуаду Серебряная Рука, представителя племен Богини Дану, который невозможно было отразить. Одно из сокровищ четырех племен богини Дану. Также отождествлялся с более поздним Экскалибуром — прим. авт.
31
Противовес на конце рукояти — прим. авт.
Оттого-то мне прямо в ладонь и лег удобный, словно джойстик, черен, пальцы сжались и лангет [32] прикрыл большой палец. Меч поместился в руке удобнее театральной сумочки. А весил примерно столько же. Впрочем, все без толку. Фехтовать я не умею и не уверена, что жалкие познания о холодном оружии, наспех усвоенные в коротком туре по замкам Европы, дадут мне хотя бы пару минут отсрочки, если начнется бой. ЕСЛИ начнется.
Я врушка похуже любого Локи. Я галерейщица, я покерщица, я интриганка. Я разговаривала с грузчиками, дизайнерами, коллекционерами и помощниками министров. Я клялась и умоляла, я блефовала и гнула пальцы. Я лгала, лгала, лгала десятилетия напролет. Я — женщина, наконец. Мне не привыкать дурачить мужчин.
32
Небольшой щиток для защиты большого пальца — прим. авт.
И на хрена мне вообще меч? Разве что вот, опереться на гарду и ухмыльнуться во весь рот:
— Смотри-ка, что тут у нас? Ой, ну надо же, легендарное сокровище Дану, Клив-Солаш! Видно, почуял, какую опасность ты представляешь для друга нашего Нудда! Ну давай, доставай свой молот Мьёльнир [33] , сын Тора, которому папочка никогда не позволял играть с его молотом! А то, говорил он, улетит мое капризное оружие, да как даст не по той голове! Или, что еще хуже, никогда не прилетит обратно. С ним, говорил твой папа, надо уметь обращаться. Ну, ничего, к Рагнарёку научишься. Или после. А пока отдай, Мьёльнир детям не игрушка! Зато мне и учиться не надо. — Я делаю вращающее движение кистью — и меч описывает свистящий серебряный круг,
33
Древнескандинавское «Сокрушитель» — в германо-скандинавской мифологии молот бога Тора. Лёгок, как перо, но при этом абсолютно неотразим и смертоносен. После метания возвращается в руку метавшего. Тор надевал железные рукавицы, чтобы удержать в них молот, и пояс силы, удваивающий силу носящего. Молот жил своей собственной жизнью, он то улетал от Тора, то прилетал обратно, им убивали и оживляли — прим. авт.
Видар взмывает в небо, в прыжке превращаясь в крючконосую аспидно-серую птицу. Сбежал. Эй, парень, не надейся, что обманул меня! Ты вернешься, я знаю — в любом человеке, в любом звере, в любом бревне я буду подозревать тебя, вездесущий ты мой… Втыкаю лезвие в землю и сажусь рядом, размышляя: и куда мне теперь девать этот «подарочек»?
Люди накормлены, умыты и уложены спать. Они спят деловито, точно солдаты накануне тяжелого похода, да так оно и есть, — они солдаты, а мы им не отцы-командиры и не матушки-бригадирши. Мы — просто несколько растерянных духов, которым не требуется ночной сон, зато требуются новые идеи.
Свайное поселеньице погружено в полную, допотопную темноту. Черное море от черного неба отделено лишь лунной дорожкой, которая истончается в нитку и уползает за горизонт. Локоны Иеманжи полощут по волнам, коса у нее, как у Морка — дли-и-и-инная… Наверное, к образу Иеманжи ближе всех Амар, наша водяная вёльва [34] .
Спросить разве у нее: что нам делать-то? Уходить из-под эфемерной защиты родных волн вглубь песков, надеясь, что и там море нас не оставит? Тащиться вдоль побережья, планомерно обходя все селитряные пустоши, дыша их ядовитыми испарениями и ожидая новых ужасных чудес?
34
Божественная ведьма, которая по требованию бога Одина, поднявшего ее из могилы, излагает историю мироздания и прорицает грядущее, в том числе — неизбежную смерть скандинавского бога Бальдра и конец света. В позднейшей, фольклорной традиции вёльвами стали называть деревенских ведьм — прим. авт.
— Ну что, — подсаживается к нашей притихшей компании Мореход, — решились?
— Страшно. — Морк откровенен, как может быть откровенен только очень храбрый человек… фомор. Ему незачем изображать неустрашимость. Ему незачем украшать себя похвальбой. Он в жизни перед опасностью не отступал.
— Не бойтесь. Море в этом мире — везде. — Мореход тоже на удивление откровенен. Не говорит загадками, не пугает, не улыбается в бороду вместо прямого ответа. — Давайте вашего друга позовем.
— Кого это? — вскидываюсь я. — Будить никого не будем! Им отдохнуть надо.
— Нет, я про другого друга. — Он поднимается на ноги и машет рукой, в которой откуда-то появляется фонарь. Точно подкупленная береговая охрана подзывает контрабандистов. И сразу же к берегу причаливает шлюпка. Песок скрипит под ногами… Мэри Рид. Конечно же, Эшу Аровоже, проводник духа моря, кто еще это мог быть, как не ты?
— Весь вечер на рейде болтаюсь, удивляюсь, что до сих пор не поймали! — сердито заявляет пиратка и обводит нас глазами. — Привет! — кивает она Гвиллиону, как старому знакомому. — Ну как, с добычей?
— О чем она? — изумляется Мулиартех.
— Наверное, о склочных старых пердунах, вселившихся в нашего Фреля, — бурчит Морк.
— Они — полезные пердуны! — хохочет Мэри. — Они вас куда угодно проведут и любому из нас путь откроют, если сами всю работу за вас не сделают!
— Узнать бы еще, что за работа такая… — философски изрекает Гвиллион.
— Тебе ли не знать, Огун или как тебя на самом деле звать, — подмигивает пиратка. — Ты среди нас самый сведущий.
— Да в чем сведущий-то? — изумляется дух огня.