Мир цвета сепии
Шрифт:
Чтение окончательно меня исцелило – по крайней мере, так казалось. Пришла пора возвращаться домой. Как-то вечером, дождавшись Сашу, я сказал ему, что завтра съеду. Он расстроился, стал уговаривать пожить у него хотя бы до конца лета. Не хотелось его огорчать, но решения я не переменил.
На другой день после работы я сложил немногочисленные пожитки в спортивную сумку, присел на минутку, оглядывая спокойную каморку, и вышел.
Дома первым делом открыл окна, встряхнул покрывала, потом налил воды в тазик, взял тряпку и принялся за пыль. Вот где была работа! Закончил в девятом часу вечера. Устал.
Спать устроился в мастерской. Лежал при свете настольной лампы, смотрел на свои погружённые в полумрак этюды, думал об Ане. Где она сейчас? Какому гуру отбивает поклоны? Может быть, уже взлетела – взорвалась к чёртовой матери в какой-нибудь ржавой бочке вместе с компанией. Да, промелькнула такая, злорадная, мыслишка. Ни в какую бочку она, конечно, не полезет: не такая уж дура. Давно собирался позвонить её матери, да так и не собрался.
Вспомнилась Таня, девочка, которая жила когда-то в этой комнате, в моей нынешней мастерской. Мне тогда было лет шесть, Тане – десять или одиннадцать. Большеглазая милая девочка. Думаю, это была моя первая, ещё неосознанная влюблённость. Смутно помню: сидим с ней рядышком на диване, Таня листает книжку, говорит мне что-то мелодичным голоском, а я, пригревшись у её тёплого бочка, мечтаю о том, что сегодня мне разрешат спать с ней.
4
– Я не понимаю, не понимаю, Дима, – твердил Саша, горестно мотая головой.
Он пришёл поздним вечером, пьяный, с глазами, полными слёз, и прижатой к сердцу бутылкой водки. Я провёл его на кухню, усадил за стол, спросил, что случилось. Он протянул руку, требовательно пошевелил пальцами. Подал ему стаканчик. Пока жарилась яичница, Саша проглотил две порции водки и разрыдался. Выплакавшись, рассказал, что вскоре после того, как я от него съехал, он, набравшись смелости, пригласил Юлю в кафе. Посидели, выпили вина, прогулялись в парке и отправились к Саше домой. Ночевала Юля у него, а через пару дней перевезла вещи.
– Понимаешь, это было… как подарок небес! – говорил Саша с жалкой улыбкой. – Неделю всё было чудесно, и вот сегодня… не знаю даже, как это и назвать…
Он ещё некоторое время мямлил, вздыхал, потом признался, что застал Юлю в «пикантной ситуации». Он зашёл в квартиру как раз в тот момент, когда Боря, Прокопьевич и Юля, свившись в клубок и мыча, по его словам, «как скоты», выкатились из комнаты в коридор в чём мать родила. Пьяны были, разумеется, в дым.
По правде сказать, Саша меня не удивил: слышал я, что для Юли свальный грех был не в новинку. Думаю, другу моему в какой-то мере повезло: он увидел лишь завершающую стадию «пикантной ситуации». Дело, скорее всего, обстояло так: Боря Тёткин с Прокопьевичем как обычно организовали междусобойчик, поначалу выпивали на пару, затем пригласили Юлю, ну и пошло-поехало – раскрепостились.
Я спросил, чем всё закончилось, но внятного ответа не получил: Саша уже и сам мычал что-то нечленораздельное. Уложил спать. Собирался утром сказать, чтоб убрал деньги подальше, но он ушёл затемно, когда я ещё спал.
На другой день вечером решил к нему заглянуть: всё-таки нужно было предупредить насчёт денег. Саша открыл дверь, сказал тихо: «Заходи» – и, понурившись, побрёл в комнату. Я прошёл следом. На кровати из-под одеяла выглядывала взлохмаченная Юлина голова, на столе – пустые бутылки, стаканчики, остатки закуски. Саша опустился на стул, вяло повёл рукой:
– Так вот, друг, и живём.
– Шурик, сгоняй за винцом, – просипела Юля. Приподнявшись на локте, закурила. Заметила меня: – О! Димка! Ты чего здесь?
Саша поднял голову:
– Так вы знакомы?
– Шапочно, – буркнул я.
– Ты идёшь? – не отставала девка от Саши.
– Куда ж мне идти? – прошептал Саша, глядя в пол. – Я не знаю тут никого.
– Так вот же Димусик, он покажет.
Мы отправились. Начинало смеркаться, улицы были безлюдны.
– Признайся: знал ведь, что она пьёт и… прочее? – спросил Саша. Спросил без упрёка, почти равнодушно.
– Знал. Если б рассказал, что-то изменилось бы?
Ответил после паузы:
– Да, ты прав.
Дошли до булочной на улице Воскова. Я постучал в дверцу для приёмки хлеба.
– Нету ничего, – сказал выглянувший оттуда сонный парень. – Не завезли сегодня. В баню идите.
Саша взглянул удивлённо.
– Так вот, старичок, и живём, – сказал я.
Взяли вина в бане. Обратной дорогой шли молча. Уже у дома я посоветовал Саше убрать деньги подальше. Он смотрел на меня, помаргивая, будто не понимал, о чём речь, и, заикаясь, протянул:
– Ты что, думаешь?..
– Да, думаю. Извини уж.
Я стоял в переулке, глядел, как он, свесив курчавую голову, идёт к своей парадной. Медленно, словно против воли. Возможно, уже понял, что собой представляет Юля, даже наверняка понял. Возможно, что и от влюблённости его ничего не осталось. Но на дверь он ей не укажет: жалеть будет никчёмную девку да себя попрекать за какие-нибудь выдуманные грехи – такой уж человек.
В пятницу нагрянули гости. Первыми прибыли Валя Курочкина с мужем и подругой Таней. Мы с Валей дружили со школьных времён: учились в параллельных классах, жили в соседних парадных и частенько до школы добирались вместе. Подругу, как я понял, она пригласила для симметрии. Однако симметрии не получилось: вскоре после Вали подъехали мой бывший сослуживец Серёга Киселёв с приятелем – те тоже привезли с собой девушку, Вику.
– Ничейная, – шепнул мне Серёга.
Все быстро перезнакомились, освоились, компания получилась дружная. Часик посидели у меня, выпили пару бутылок сухого, разохотились и двинулись в «Парус» – ресторан-поплавок, что напротив Стадиона имени Ленина. Там мы пробыли до одиннадцати вечера и, прикупив вина, вернулись ко мне.
В первом часу ночи, когда уже собрались расходиться, в дверь позвонили. Я открыл.
– Лейтенант Сидоренко, – козырнул стоящий впереди милиционер. – Разрешите? – аккуратно оттеснив меня от двери, он шагнул в квартиру. За ним последовали два сержанта.
– В чём дело? – спросил я запоздало.
– Вызов, – буркнул один из сержантов. – Соседи на шум жалуются.
Что за чертовщина? Перебрал в памяти соседей снизу – всех знаю с детства, отношения со всеми дружеские. К тому же повода для жалоб мы не давали: музыку громко не включали, не топали, даже смеялись вполголоса.
Милиционеры заглянули во все комнаты, затем попросили гостей предъявить документы. Паспорт нашёлся только у Вали, так что их с мужем тут же отпустили. Остальных попросили проехать в отделение. Уговоры не помогли – ребят увели. Я двинулся следом.