Мир драконов. Сага о Богардионе
Шрифт:
Богардион уничтожил их всех. После чего, разъяренный их наглостью, направился в их поселение с каменными норами и выжег там все дотла вместе со всеми обитателями.
С тех пор попытки покорить Богардиона прекратились, и эти существа во главе со своими правителями склонились перед ним. Для них он стал божеством в обличье дракона, могущественным и беспощадным. Божество не обязательно любить, но обязательно приклоняться перед ним и приносить ему дары. И они преклонялись перед ним, трепетали и приносили дары. Богардион тем временем снова обосновался у озера, что у подножия скал на излюбленном его острове, и они ежегодно прибывали к нему на остров на своих галерах и привозили дары.
Богардион заметил, что золотые вещицы в их общественном устройстве имеют особую власть над ними, и он
Власть Богардион любил, но порядка среди своих вассальных кланов требовал тоже. Поэтому он обязал все свои вассальные кланы раз в пять лет доставлять ему в качестве подношений одну пятую часть добытого ими за этот срок золота. Непокорных он карал, особо ретивых наоборот щедро поощрял. Это же касалось и правителей существ, именовавших себя людским родом: непокорных он предавал огню и сжирал, а выслуживавшихся перед ним одаривал из бесконечно пополнявшихся своих запасов. Его считали алчным, но алчности по отношению к золоту в нем не было.
Со временем такая жизнь наскучила дракону. Он пресытился богатством и властью, ничего нового в этом мире для него не осталось. И он решил уснуть вновь, пока очередные глобальные изменения снова не преобразят этот мир, и Богардиону не потребуется открывать его для себя заново. Но прежде, чем снова уйти на покой на многие столетия, Богардион взлетел на вершину самой высокой горы на острове и, озарив языками пламени ночной небосклон и превратив ночь в день, громогласным ревом еще раз напомнил всему живому в этом мире, кто здесь есть истинный хозяин и властелин.
Так дракон снова расправил крылья по-настоящему.
Богардион – исполин среди драконов. Он – словно гора. От его мерного дыхания по земле прокатывается дрожь, под поступью содрогаются горы, а крыльями своими он застилает все небо. В ярости Богардион ужасен, но и в милости щедр. Он – царь и король, единоличный властелин и правитель всего живого и неживого, простирающегося на тысячи и сотни тысяч миль вокруг. Он – закон и правосудие.
Но он не всегда был таким.
Если б не воля случая при его рождении, которая оставила его, можно сказать, сиротой и занесла на остров в глубине моря вдали от его сородичей, он бы вырос таким же, как и все прочие драконы, наделенный их предрассудками, подверженный их страхам, подчиненный их правилам, обычаям и законам. И именно то, что он оказался свободен от всех этих надуманных ограничений, думал только своей головой, искал, познавал, учился и жил так, как подсказывали ему его древние инстинкты, желания и обретенный опыт, позволило стать ему тем, кем он стал, достичь высот и могущества, не бывалых ни у одного дракона, жившего доселе и когда-либо будущего жить впредь.
Дракон пробудился
Викарион и Сильмарион происходили из племени песчаных драконов. Племя это обитало в глубине суперконтинента, в основном, в степях и пустынях. Давным-давно некоторые представители драконьего рода за несоблюдение драконьих норм морали, порядков или традиций были изгнаны из драконьих кланов. Поскольку о пересечении водного пространства и речи быть не могло – драконы считали это равносильным смерти, изгнанники были вынуждены направляться вглубь суперконтинента, подальше от излюбленных мест гнездования драконов, и скитаться по столь недружелюбному и пустынному миру под палящим зноем в поисках пропитания. Из-за скудного рациона в этих краях изгнанные драконы не могли вырасти до столь крупных размеров, как самцы-предводители кланов, гнездившихся на побережье, и поэтому вернуться в те края, обильные пищей и водой, для изгнанников не представлялось возможным – любая встреча с прибрежными драконами грозила обернуться для них проигранной схваткой и, как следствие, расставанием с жизнью. Со временем изгнанники стали сбиваться в стаи, сколачивая собственные кланы со своим общественным устройством и иерархией.
Здесь они, осознав всю пользу и выгоду взаимовыручки и командного взаимодействия, не изгоняли молодняк из своих кланов по достижении ими необходимого возраста, а разрешали остаться в стае при условии неукоснительного подчинения главе клана. Всю добытую драконами пищу глава клана забирал себе и распределял между всеми членами группы по своему усмотрению. Именно поэтому молодые драконы не могли вырасти больше и сильнее него и, соответственно, свергнуть его с его «трона». Те же драконы, которые не хотели мириться с такими порядками, как правило, под покровом ночи покидали гнездовье и вели отшельнический образ жизни до тех пор, пока не набирались сил и мужества, чтобы вернуться и бросить вызов предводителю клана. Но такие попытки случались гораздо реже, чем в кланах прибрежных драконов, и поэтому песчаные драконы жили гораздо дольше своих собратьев у моря. Самый старый дракон, проживший более пятисот лет, происходил как раз из клана песчаных драконов, однако, достигнув за свои прожитые годы весьма внушительных размеров, потом все-таки решился отправиться на побережье, где и был вскоре повержен более молодым, но в тоже время и более искушенным в боях соперником.
Из-за постоянного нахождения под палящим солнцем шкура всех песчаных драконов имела ярко-оранжевый и даже красный цвет, иногда отливая золотом или медью. Гнездились они прямо под открытым небом, не отдавая предпочтения местам с наличием воды, тени или скальных пород, и любое гнездовье можно было заметить издалека. Ввиду своего статуса изгнанников, изгоев, песчаные драконы были гораздо злее своих прибрежных сородичей, однако, ввиду своих небольших размеров и социального устройства их общества, которое вынуждало их больше и теснее взаимодействовать друг с другом, злобу свою они держали внутри себя, аккумулировали ее, и за счет этого пламя, ими выдыхаемое, достигало немыслимых температур, а напором его струи можно было буквально резать камни. Конечно, такого умения достигали далеко не все песчаные драконы, и, обретя его, хранили в секрете, используя лишь в редких случаях как конкурентное преимущество в схватках. Но и оно далеко не всегда позволяло некоторым самцам вернуться на побережье и, свергнув кого-либо из предводителей прибрежных кланов, занять его место.
Отцом Викариона и Сильмариона был Токхарт, один из старейших драконов, живших в то время – ему насчитывалось уже 216 лет, и 3/4 своего возраста он правил кланом, в котором они были рождены. Клан его тоже был одним из самых крупных и насчитывал около 100 особей. Токхарт был мудрым, но в то же время хитрым правителем, очень любившим власть и боявшимся ее потерять. Своих драконов он кормил неплохо, но никому из них не давал пищи столько, чтобы хоть кто-то мог приблизиться по размерам к нему. Он тщательно за этим следил. И он был буквально одержим идеей когда-нибудь захватить и возглавить клан на побережье, но ему никак не доставало решимости отправиться туда и рискнуть своим положением и жизнью ради исполнения своей мечты, говорить о которой он не переставал.
Матерью Викариона и Сильмариона была Айсшая, родная дочь Токхарта. Несмотря на многие табу и ограничения, царившие в драконьем обществе, кровосмешение вписывалось в рамки их понятий о морали – как у песчаных драконов, так и у прибрежных. Но у прибрежных драконов это практически не встречалось, поскольку все драконы-подростки обоего пола из клана изгонялись по достижении ими пятилетнего возраста, в отличие от песчаных драконов, у которых молодняк оставался в клане столько, сколько пожелает. Видимо, поэтому песчаные драконы со временем стали вырождаться как подвид – недостаток разнообразия генетического материала внутри закрытого сообщества ведет к накапливанию мутаций, возникновению различного рода уродств и рождению неконкурентно способных особей даже у таких идеальных с точки зрения эволюции существ, как драконы. Не удалось этого избежать и Викариону и Сильмариону – они были близнецами, вылупившимися из одного яйца.