Мир фантастики 2010. Зона высадки
Шрифт:
— Что, надрал вас староста? — весело проорал он, размахивая бутылкой. — А вот будете в следующий раз прислушиваться к советам опытных людей…
— Это ты-то опытный? — презрительно ухмыльнулся Бабушка. — Что же ты на Верзилу поставил и все продул?
— Я хотел вас поддержать, — невозмутимо ответил Душка, — подпереть дружеским плечом в трудную минуту, чтобы вы совсем уж не скисли. Так, а это у нас что?
Он мутно уставился на окровавленную страусиную тушу. К ней уже сползались шустрые землемерки.
— Э, нет, так дело не пойдет. Бедная птичка сражалась за
Он подошел к торгу, уселся перед ним на корточки и поднял бессильно свесившуюся страусиную голову.
— Спи спокойно, друг! Мы тебя не оставим…
Тут его, похоже, осенило. Он радостно икнул и предложил:
— А давайте устроим Верзиле погребение! Роскошные похороны, цветы, я даже речь толкну…
— Шли бы вы на радар, Роджер, — посоветовал Док. — Там вас, наверное, заждались.
— Гоните, — горько простенал Душка, — друга своего гоните, соотечественника. Одна ты, птица…
Он обнял страуса за шею и зашептал что-то невнятное. Бабушке стало его жаль. Совсем человек пропадает от алкоголя.
— Нет, ну в самом деле, Док, надо что-то делать с трупом. Не понесете же вы его Ольге?
Док печально покачал головой.
— Не понесу. Она меня не простит. Глупый страус был ее любимцем…
— Так что же будем делать? Может, бросим его в кусты?
— Его можно зажарить, — меланхолически заметил Док. — Нижние конечности торгов, или Struthio afornis cumoescence, весьма калорийны и на Арфе считаются деликатесом. Они содержат так называемый синаптотагмин [3] …
3
Синаптотагмин (synaptotagmin) — трансмембранный кальций связывающий белок, участвующий во внутриклеточном транспорте мембран.
— А-а, пропадай моя телега! — неожиданно возопил Душка и вырвал откуда-то из-за пояса здоровенный мачете.
Прежде чем Бабушка успел обездвижить спятившего приятеля, тот точным движением обрушил мачете на тушу и отсек страусу левую ногу. Трофей Душка с усилием воздел над головой и торжествующе закричал, как первобытный человек, заваливший мамонта.
— Что ж, ничего не остается, — все так же меланхолично сказал Док. — Придется жарить. Если вам не трудно, Бабушка, сбегайте в деревню за вином. Будем готовить асадо. А какое же асадо без вина?
Когда Бабушка, пыхтя, вскарабкался по тропинке, костер уже почти прогорел — только по краям плясали веселые язычки. Аппетитно пахло жареным мясом. Док сидел на бревне и вяло пошевеливал угли прутиком, а Душка суетился над асадо: то поплескивал на мясо из своей заветной бутылки, то раздувал огонь, кашляя, чихая и протирая засыпанные пеплом глаза. Увидев сержанта, он вскочил и требовательно спросил:
— Ну?
Бабушка помахал калебасом.
— Вина не было — деревенские на радостях все выдули. Вот, принес пива.
Душка подбежал к сержанту, выхватил у него из рук калебас, вытащил затычку из пальмового волокна и жадно принюхался.
— Шрик?
— Шрик, —
— Отлично. То, что нужно. Зальем горечь поражения шриком.
Душка сделал мощный глоток, довольно замычал и вытер с губ темные капли.
— Док, будете?
Ричардсон молча взял у него калебас и глотнул.
— Двух сотен как не бывало, — констатировал Душка. — Как думаете, Док, на сколько потянет эта бутыль?
Ричардсон задумчиво покачал калебас в руках.
— Тысяч сорок-пятьдесят. Зависит от очистки.
Душка всхлипнул.
— За сорок тысяч я бы домик в Кентукки купил. А-а, гори оно огнем!
Он отобрал у Дока калебас, запрокинул голову, и темное пиво хлынуло в его разинутую пасть.
… Мяса было много. Душка рвал его зубами, рыча и заглатывая огромные куски, но мяса не убывало. Хватало и пива. Бабушка отвалился от костра, рыгнул и принялся ковырять в зубах подобранным прутиком. Док деликатно вытирал жирные пальцы листиком грязелюбки. Над погасшим костерком вились яркие искры. Сквозь листья светили огромные звезды, и из леса несло теплым и пряным.
— Рай, Док. И вправду ведь рай.
— Это на вас шрик действует, Кунни.
— А на вас?
— И на меня действует. Но я уже привык. А новички всегда так расплываются. Кстати, Мол из-за этого погиб. Пошел себе в лес, мурлыча под нос песенку, — и не вернулся.
— Может, он просто не захотел возвращаться? Зачем, когда так хорошо?
Док озабоченно прищурился и склонился над сержантом.
— Вы никогда до этого не пробовали шрика?
— Нет, почему?
Бабушка смутился. Его зарплаты с трудом хватало на пару ампул в квартал, да и то самых слабых.
— Пробовал, но сырой, наверное, сильнее. А, может, все это?
Он повел рукой, охватывая темные пальмы, и костерок, и кусочек нависшего над лесом неба.
— Может, поэтому сильнее действует.
— Я вас понимаю.
Док откинулся на своем бревне, уперся спиной в шерстистый пальмовый ствол.
— Умение просто радоваться жизни, да. На Земле подзабыли, что это такое. Знаете… — Он прикрыл глаза и мечтательно улыбнулся.
— … Знаете, я ведь понимаю сейчас, что Реджи был прав. Мог быть прав. Что мы знаем об ишизаки? Цивилизация, намного опередившая земную. Они были хозяевами космоса, когда человек еще почесывался костяным скребком и прыгал по скалам. А потом вдруг исчезли. Испарились. Сгинули. Вы слышали, — тут Док вновь склонился к сержанту и перешел на шепот, — оказывается, на всех планетах, где добывается шрик, есть следы ишизаки.
Бабушка сглотнул.
— И здесь?
Док кивнул.
— Спросите Душку, когда он протрезвеет, что нарыли радарщики. Тут под поверхностью огромные пустоты, полости, как на Эклебе. А что там…
Док развел руками. Бабушку пробрал холодок — будто неожиданно дохнуло на него из самых глубин космоса неведомой древней тайной.
— Вы думаете, — сержант тоже перешел на шепот, — это как-то связано? Ишизаки вывели этих… таильтян… чтобы они делали шрик? Как люди коров или…
Док решительно замотал головой.