Мир фантастики 2014. На войне как на войне
Шрифт:
Начштаба ощущал себя тореадором, который стоит перед раненым, умирающим зверем. И всё бы хорошо, да только в руках вилка, и до смерти быку ещё минут пять. И убегать он права не имеет.
– Пора воскрешать. Ещё день, и нас будет слишком мало. Раньше ночи подкрепление просто не дойдет.
Командир первой роты молча поднял руку. Партизан тоже согласился и тут же начал прикидывать, как всё провернуть.
– Воскрешать – это правильно, это мы организуем. Вот вытащим народ по первой к болотцу, там пригорки есть хорошие, добрые, трава не мятая, земля
– Отставить. Какое болото? Мы половину живых угробим, пока до распадка донесём, – начштаба устал и говорил тихим голосом.
– Так что, здесь? Тут земля плохая. И вообще, – партизан хотел что-то объяснить, но наверху скрипнули дверные петли, и по лесенке начал спускаться замполит. Керосиновая лампа на столе давала мало света, только дыры в спине и левом боку были видны очень хорошо.
– Арефий, ты что надумал? – Мокей привстал и прошипел эти слова таким тоном, какой действует посильнее иных матюгов.
– Всё одно не жилец, – замполит повернулся к остальным и весело подмигнул. В глазах лихорадочный блеск, и лицо уже начинало худеть. – Сердце не задето, так что сутки нормы имею, своими мозгами думать буду.
– По-другому не мог? – Модест не упрекал его. Просто спрашивал.
– Там горячо, между прочим. Чичибаев с Хорсом тоже.
– Где вы только консервант пережигать умудряетесь? – первый фельдшер задал риторический вопрос.
Этот молодой человек всегда щеголял чисто выбритыми щеками, белозубой улыбкой и новой формой. И хоть приходилось ему идти практически в строю и работать с тёплыми трупами, за нагловатый форс его не любили.
– С такими темпами ещё две атаки – и колоться придется всем, – Арефий привалился к стене.
– Тогда немедленно. Будем попеременно раненых и консервированных работать, – Мокей повернулся к партизану. – Сколько людей можешь дать? В пределах часа.
– Годящих? Десятка три наскребём помаленьку: Елена Семёновна, Лукия Дмитриевна, Валерия Давыдовна, Клавдия Устиновна, – он перечислял бы и дальше, да только напоролся на взгляд начштаба и торопливо закончил: – У нас за это дело Ярина Семёновна отвечает.
– Действуй.
Тот бросился в лестнице.
Начштаба повернулся к первому фельдшеру. Медик услужливо поднял брови, дескать, чего изволите.
– Имей в виду, Водин, станешь от общего каравая отщипывать, и трибунала не будет.
– Так точно. Я сколько с вами вместе воюю? – улыбаясь чему-то своему, спросил в ответ фельдшер.
– Мало. Для таких вещей жизни мало.
Водин сделал вид, что не обиделся. Прошёл в центр подвала, достал из саквояжа – изрядно потёртого, много раз от пыли и глины чищенного, но всё-таки настоящего докторского саквояжа – коробку со шприцем. Начал раскладывать инструменты.
Мокей встретился взглядом с Арефием – чего здесь завтрашнему тухляку сидеть, там живые под огнём. Замполит отдал честь и ушёл. С ним поднялся наверх Захлебный, который теперь командовал второй ротой.
Редкие разрывы
Через какое-то время его отвлекла старуха. Бодрая женщина с прямой спиной, но сморщенным, как плохо вымешанное тесто, лицом и запавшими губами. В руках она держала немалый бутыль самогона, и было видно, что кожа на тыльной стороне ладоней вся в старческих пятнах.
– Шо, принимай, я тебе людей привела.
В подвале уже было с десяток селян. Только начштаба больше смотрел на женщину.
– Ярина Семёновна?
– Тошно так.
– Сколько лет?
– Дак тридшать третий пошел, – она будто смеялась над собой.
Мокей посуровел.
– Дети? Из-за них?
Она тоже перестала смеяться.
– Шиновья, блишнята. Воевать подалиш. Им шас по пятнадшать было бы. Я их, оболтушов, два раша вытягивала. Ранеными валялишь. Митька потом шгиб, его каратели повешили. И за шо? Гебитшу тутошнему чуделошь, будто он ш него военную мышль крадет. Ну какой ш Митьки мышляк?
Факт. Настоящих телепатов во всем фронте по пальцам одной руки пересчитать можно было. Да и кто их пустит на фронт? Начштаба ещё хотел спросить Ярину, не хватит ли с неё, только понял, что для себя она уже всё решила. Он кивнул и пригласил рассаживаться.
Остальные женщины выглядели покрепче, только вот лица их молодыми назвать было невозможно.
В подвал протиснулось четверо бойцов. Тоже расселись по мешкам.
Бутыль поставили неподалеку от фельдшера.
– Ну что, этого, думаю, хватит, – фельдшер с еле уловимой насмешкой в голосе распаковал коробку со шприцем.
Мокей вопросительно посмотрел на медицину – что колоть будешь? Водин вытащил плоскую нагрудную металлическую флягу, с которой по уставу не должен был расставаться и во сне, а из неё вытряхнул на ладонь полупрозрачный шарик, похожий на белужью икринку. Шарик взял в левую руку, пустой шприц в правую. Скорчил вопросительную физиономию.
Тянуть дальше не имело смысла.
Мокей снял трубку – от «бурых» остались отличные телефоны, в придачу аккумуляторы ещё дышали – и позвонил в подвал бывшей школы второму фельдшеру. Из госпиталя должны были притащить раненого.
Его подвели меньше чем через минуту. Дергенько, из второй роты. Порванные осколком мышцы плеча, перевязка. Ни кости, ни важные органы не задеты.
Боец сел в центре круга.
Первый фельдшер невозмутимо вложил икринку обратно во фляжку. Вытащил ножницы и быстро срезал повязку. Плохо зашитая рана кровоточила.
– Приготовились, – он сделал пару пассов, подражая движениям фокусников. Чувство юмора не покидало его даже сейчас.
Все подняли руки, показывая открытыми ладонями на бойца. Начштаба увидел на груди у двух селян ладанки Спасителя пылающего, но решил, что если те не начнут вслух молиться, то он этих амулетов не заметит.