Мир иной

Стругацкие Аркадий и Борис

– Это верно, – согласился Майгин.

Студент только вздохнул: ему очень хотелось немедленно добраться до подземного городка…

– Мы никогда не попадем туда! – с отчаянием сказал он.

– Клавдий Владимирович! – позвал Берсеньева Майгин, разглядывавший город в бинокль. – Взгляните… Видите там, справа, эту круглую вышку?

Берсеньев навел бинокль на вышку.

– Ну, вижу…

– Теперь возьмите чуть-чуть влево и поймайте в фокус стену купола. Вон там, где кончается площадка. Не кажется ли вам, что там, в гладкой отполированной стене, виден какой-то рисунок, напоминающий двустворчатую дверь?

Берсеньев долго разглядывал эту деталь. Так долго, что Петя чуть не взорвался от нетерпения.

– Да, – сказал наконец Берсеньев. –

Если эта сфера облегает город со всех сторон, она, несомненно, имела выход, и… кажется, вы правы, Андрей: я вижу там какой-то прямоугольник, похожий на дверь.

Майгин весело засмеялся:

– Ну, Петруха, наберись терпения. Будем долбить с другой стороны, пока не доберемся до этой двери. Я заставлю этот заколдованный «сезам» открыться перед нами!..

Майгин и Берсеньев решили до поры до времени сохранить свое открытие в тайне. Они знали, что на Дальнем Востоке живут и работают многие знатоки и исследователи края: Арсеньев, Кузнецов, доктор Кириллов и другие. Разумнее всего было бы связаться с ними. Но эти ученые жили в разных городах Сибири и Дальнего Востока, и Майгина и Берсеньева отделяли от них сотни и тысячи верст морского пути и таежных дорог… Между тем существовала еще и тупая и темная администрация, которая, узнав о диковинном открытии геологов, могла лишь испортить все и помешать ученым обстоятельно изучить фантастическую подземную находку.

Следовало дать знать об удивительном открытии остальным участникам экспедиции, работающим на другом участке плато, но в лучшем случае они прибудут сюда через полтора месяца – им придется пройти труднейший путь через весь полуостров. Таким образом, чтобы поскорее прорыть ход к «двери» в прозрачной сфере, оставалось обратиться за помощью к ламутам, стойбище которых находилось всего в трех верстах от лагеря геологов. Расплатиться за помощь можно было табаком и пачками пороху и дроби.

Друзья так и решили: позвать на помощь ламутов, но свое открытие держать от них в тайне. Это были смирные и запуганные царскими чиновниками оленеводы и охотники. Но кто знает, что взбредет в голову этим темным и суеверным людям, когда они увидят подземный город? Достаточно какому-нибудь грязному и трусливому шаману ударить в бубен и завизжать, что «злой дух построил свое жилье возле их стойбища» – и смирные ламуты могут ночью перебить геологов, а ход к подземному городу завалить камнями. Берсеньев поэтому предложил провести прокладку нового хода с помощью ламутов только до известной глубины, а затем отпустить их и уже дальше, до прозрачной сферы, добираться своими силами. Одновременно Берсеньев решил послать одного из ламутов с запиской к Нине Росс и Венбергу, работавшим в группе на другой стороне плато.

На переговоры с ламутами, на точное определение направления и глубины второй наклонной шахты и на подготовку к рытью ушло три дня. Собственно говоря, всеми этими делами занимались исключительно Майгин и Берсеньев. Петя же целыми часами просиживал в старой шахте подле прозрачной сферы. Вооружившись биноклем и темными очками, он разглядывал таинственный безлюдный городок в толще лавового пласта. Картины одна другой фантастичнее проходили перед его умственным взором… Кто знает, может быть, давно-давно, тысячи лет назад, вдали от Египта, Месопотамии, Индии и Китая, вдали от всех древних колыбелей человеческой культуры, на далеком Севере, может быть, даже на каком-нибудь не открытом еще материке у полюса, существовало могучее цивилизованное государство… И египетские мудрецы по сравнению с учеными этого государства были… ну, вроде нынешних австралийских папуасов по сравнению с учеными Санкт-Петербургской Академии наук, парижской Сорбонны и Британского королевского научного общества. Люди жили в этом государстве необыкновенно интересно, создавали какие-то диковинные машины, строили прекрасные города и маленькие чудесные поселки. Вот там, внизу, – это один из таких поселков. Они решили построить

его на полуострове. Возможно, что это был аванпост их государства, самый южный. Может быть, они не выносили нашего умеренного климата и жили только в высоких широтах. И были эти люди красивые, рослые, здоровые, гордые и независимые… А почему «были»? Что, если они благоденствуют и сейчас? Может быть, наш мир кажется им слишком примитивным и неинтересным и они не общаются с нами. Все может быть…

Фантазируя таким образом, Петя не забывал разглядывать таинственный городок внизу: он заметил, что в нем не было улиц – маленькие красивые домики располагались концентрическими окружностями, а в центре возвышалось большое сооружение с куполообразной крышей.

Всего в городке насчитывалось тридцать четыре сооружения, но не все они могли быть названы «домиками». Были среди них и вертикально поставленные цилиндры, и высокие граненые башни, и косо срезанные пирамиды. Петя никак не мог понять, из какого материала все эти сооружения построены. Во всяком случае, не из дерева и не из кирпича. Вряд ли это был и какой-нибудь минерал. Металл?.. Но, если бы это был металл, думалось Пете, строения не казались бы такими мягкими, матовыми, легкими. Почва, на которой стояли домики, цветом напоминала до блеска отшлифованный гранит или темный мрамор. А все вместе выглядело так, словно какой-то гигантский ребенок расставил на лакированной крышке стола свои любимые игрушки.

Но особенно долго и пристально разглядывал Петя сквозь темные очки и бинокль шары, неподвижно висевшие высоко над городком и испускавшие яркий, почти дневной свет. Никаких нитей, прикрепляющих их к прозрачной сфере, никаких даже тончайших шестов, на которых они могли быть вознесены, Петя не обнаружил. Если в куполе был воздух, то они свободно плавали в воздухе, хотя даже слово «плавали» не годилось здесь – шары стояли в этом воздухе, стояли неподвижно, как впаянные. И впечатлительному студенту они казались самым поразительным из всего, что он успел разглядеть в этом «форпосте древней северной цивилизации».

Тем временем ламуты под руководством Майгина вооружились самодельными кирками и заступами и приступили к рытью второй шахты. Дни шли в кипучей работе. Шесть ламутов и двое участников экспедиции с утра до ночи рыли землю и туф, взрывали гранитные глыбы, встречавшиеся на пути, таскали из шахты породу. По расчетам Берсеньева, предстояло прорыть ход в два аршина шириной, в три аршина высотой и примерно около восьмидесяти саженей в длину. Это была очень тяжелая работа. Но ламутов воодушевляло желание получить драгоценный порох, геологи же стремились поскорее добраться до заветной двери в неведомый мир, и потому работа спорилась и двигалась успешно,

Вечером первого июня, когда ламуты отложили свои заступы и собрались вокруг костра, над которым уже висел большой жестяной чайник, Берсеньев позвал Майгина в палатку и сказал:

– Андрей, ламутов пора отпустить.

– Вы думаете, мы близки к цели?

– Да. Я сегодня произвел последние вычисления. До конца осталось пройти сажени три мягким туфом. Мы сами закончим ход завтра же.

Майгин промолчал, затем осторожно спросил:

– А может быть, не отпускать их совсем?.. Как вы думаете, Клавдий Владимирович, не понадобятся ли они нам еще?

– Вы боитесь, что мы ошиблись направлением? – быстро спросил Берсеньев.

Присутствовавший при этом разговоре Петя охнул: мысль о том, что они рыли ход не в том направлении, даже в голову ему не приходила.

– Клавдий Владимирович, как же это так? Неужели придется начинать все снова? – с отчаянием воскликнул он.

– Только без паники, Петя! – строго сказал Майгин. – Не придется. Клавдий Владимирович никогда не ошибается.

Берсеньев усмехнулся:

– Нет, конечно, осторожность не помешает. Объявите, Андрей, ламутам, что завтра у нас праздник и поэтому мы отпускаем их в стойбище на один день. Ну, а потом будет видно.