Мир, который меня позвал. Книга 1. Ингвар
Шрифт:
Всадники были угрюмы, их лица ничего не выражали, и казалось, что даже наша «охрана» их побаивалась.
Моему дорогому читателю могло показаться, что рассказываю я будто не о себе, словно наблюдаю эту историю со стороны. Но поверьте мне на слово – я была в ужасе!
Липкий страх сковывал мое тело и мысли. Это можно сравнить с сонным параличом во сне: хочется кричать, двигаться, сделать хоть что–нибудь, но вместо действий вы лежите и беспомощно хлопаете глазами. Но если я сплю, то почему никак не могу проснуться?
Ингвар
Всадники
– Только бы успеть, пока я ее чувствую, – эхом отдавалась единственная мысль в голове у сурового на вид мужчины, скакавшего во главе группы воинов.
Если признаться честно, то и сам Ингвар, вождь хангридов, не до конца понимал, что за чувство он подразумевает. Просто знал, в каком направлении должен ехать и во что бы то ни стало отыскать девушку, которую он никогда в своей жизни не видел.
Подобная задача могла показаться неразрешимой, но у этого закаленного воина не было особого выбора. Вернее, выбор был: найти ее или умереть!
Глава 3
Меня вместе с другими девушками привели в какую – то заброшенную деревню. Даже, скорее, это выглядело как сторожка или дом егеря, ведь не было видно ни огородов, ни сельского магазина или лавки, ни асфальтированных дорог. Нас с прочими пленницами определили в постройку, напоминающую полуразрушенный сарай.
К этому моменту я уже полностью уверилась в том, что попала в общину к старообрядцам. Посудите сами, они передвигаются на лошадях, их девицы разгуливают по лесам практически в крестильных рубашках. Вот только догадки успокоения не приносили. Как, помилуйте, мне отсюда выбраться и как я вообще тут оказалась?
Если проанализировать последнее, что я помнила, так это предновогодние хлопоты последней недели декабря…Декабря!!! Значит, ЗИМЫ!!!
Здесь же погода напоминала скорее раннюю весну: было холодно и туманно, не потеряв изумрудных красок, стоял только хвойный лес, со всех сторон обступавший это поселение.
Я лихорадочно пыталась сообразить, насколько далеко меня могло занести. Если в нашем полушарии сейчас зима, то, вероятно, я нахожусь в южном. Но на тропические леса или климат Австралии эта местность тоже мало походила.
Мои неутешительные умозаключения были прерваны криком охранника:
– Сардон!
Данное слово означало «еда», как я сумела догадаться за те несколько дней, что нас держали в этом хлеву. Хотя я бы назвала это кушанье «едой» с натяжкой: клейкая похлебка серого цвета, скорее всего из муки, жира или еще каких – то субпродуктов. Я предпочитала не думать об этом, а просто проглатывала, поминутно моля, чтоб содержимое желудка не вышло обратно.
С другой стороны, недостаток еды был мне и на руку, так как выводить по нужде нас вовсе не собирались. Охранник кивком указал нам на место в углу, где была навалена куча соломы.
–Ну, все, – думала я. – Знать судьба мне помереть от кишечной непроходимости, ведь я ни за что не усядусь тут перед всеми этими девками.
Но то ли инстинкт самосохранения взял верх, то ли странное отрешенное выражение лиц моих сокамерниц, в итоге я, переступив через стыдливость и брезгливость, стала изредка навещать соломенный уголок.
Дни в плену тянулись медленно и липко страшно. Больше самих охранников и моего сомнительного будущего меня пугали только мои странные соседки. Они молчали, не пытались сбежать или хотя бы начать разрабатывать план побега. Девушки не разговаривали между собой и лишь иногда беззвучно плакали. Меня совсем не удивляло, что они не обращались ко мне – я не знала языка, но почему бы не поговорить друг с другом, ведь нас в хлеву было около двадцати человек.
«-Это же сектанты», – напоминала я себе, и, пожимая плечами, продолжала запихивать в себя склизкую похлебку, игнорируя подступающие слезы. Даже и не говорите, друзья, я и сама старалась не думать о моей семье, о мыслях мамы, разыскивающей меня, иначе безграничная тоска и полное отчаяние поглотили бы меня.
Но развить дальше хмурые думы не представилось возможности: раздались звуки громкой потасовки за дверями этой хибары. И судя по лязгу металла и сотрясанию стен, разыгралась не просто потасовка – снаружи происходил настоящий бой.
В следующее мгновение хлипкая дверь хлева отлетела в сторону и в помещение ворвались вооруженные мужчины. Одеты они были не как черные всадники, но их воинское облачение было схожим. У всех воинов в руках были мечи, за поясом топоры, а в руках у некоторых даже арбалеты. Не знаю, как именно последние могли помочь в ближнем бою, но полагаю, что их назначение – гарантировать отряду безопасное отступление. Сами воины были облачены в куртки и штаны из плотной коричневой кожи, и только на шеях у них болталось подобие тряпичных платков.
Ростом вошедшие были высоки и вообще создавали такое впечатление, что два десятка качков перепутали свой спортзал и этот хлев. Мужчины с беспокойством и недоумением озирались по сторонам, словно они не знали, зачем именно сюда ворвались.
В этот момент в помещение вошел еще один человек. Всем своим видом он был суров и грозен, ростом примерно под два метра- ему пришлось изрядно наклониться, чтобы попасть в небольшое строение.
Лицо незнакомца, пожалуй, заслуживало отдельного внимания: высокий лоб, прямой нос, крылья которого сейчас раздувались от ярости, плотно сжатые губы скрывались в бороде. Но больше всего взгляд приковывали глаза мужчины, их цвет невозможно было определить, и, соответственно, невозможно было четко запомнить сами глаза. Воин грозно смотрел из – под широких бровей, одну из которых рассекал шрам. Довершали образ почти черные волосы до плеч и окровавленные по локоть руки.
Не прошло и секунды, как великан отыскал меня взглядом и решительно подошел, почти в два шага преодолев все пространство хлева.
Воин наклонился ко мне, протянул окровавленную руку и, взглянув мне в глаза, сказал:
–Не бойся! Я увезу тебя отсюда!
Глава 4
Как же были красивы и необычны те места, по которым мы проезжали. Раньше я всегда сокрушалась, что много работаю и мало путешествую, а в поездках меня волновала именно возможность единения с природой. В совокупности с «all inclusive», разумеется, а не со скачками на диком жеребце с не менее диким спутником, сидевшим позади меня.