Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
заслугах рода, семьи перед Римом, пример прошлых добродетелей. Почитание
главы рода для римлян — древний обычай. Еще в условиях общины считалось, что
умерший глава рода становится божеством. Его похороны обставлялись
торжественно: шли родственники в масках всех прежних глав фамилии, в речах
упоминались все заслуги покойного перед общиной, а впоследствии — перед
республикой или империей. Такое восхваление
надписи на саркофагах фараонов: для Египта важны были личные достоинства
умершего, для Рима — его общественная значимость, выражавшаяся в почете
(honor), большем или меньшем — в зависимости от заслуг.
На основании памяти о великих деяниях предков
складывается представление о великом прошлом Рима,
создававшемся делами и жизнью достойных. Это прошлое должно
было стать залогом еще более великого будущего. Так возник миф
об особенной миссии Рима — города и государства в мире,
отраженный в словах Вергилия о предназначении римлян. Этот же
миф лежал в основе пристойного поведения — серьезного, гордого
и медлительного. Смех, буйное веселье, поспешность и суета
считались несовместимыми с обликом истинного римлянина. Все
Брут.
это, соединяясь с мужеством и чувством собственной избранности,
II век до н. э.
принадлежности к великому римскому народу, составляло суть
римского менталитета.
Однако, как писал в работе “Восстание масс” Хосе Ортега-и-Гасет, история не
может ничему научить, но она может показать, чем горек путь ошибок прошлого.
Для Рима этот путь ошибок, как и для каждой другой культуры и цивилизации,
заложен в самой форме его существования — в бесконечном присвоении богатств
мира, не созданных римлянами, превращении людей в рабов, и постепенно honor
предков переходил в гонор и спесь завоевателей.
На гребне войн и захвата земель и других благ
выделилось особое сословие — всадники, второе после
сенаторов сословие Рима, которое стремилось к власти,
обладая средствами и военной силой. Кроме того, армия
начинает претендовать на влияние в обществе: долгое время
в
ней находились лишь представители имущих слоев. Но
войны, рост городского населения, появление в нем
разоренных и неимущих — пролетариев, которые не могли
служить в армии, поскольку были слишком бедны,— все это
заставило Рим во II веке до н. э. перейти к
профессиональной армии. В профессиональную армию
Портрет
шла большая часть пролетариев, которые ожидали “...не
старого римлянина.
I век до н. э.
299
только военной добычи, но и последующего наделения воинов участками земли”
[160, с. 223].
Все эти слои населения претендовали и на место под солнцем, и на участие в
системе магистратов. Это привело к политическим потрясениям, в результате чего
республика вступила в период военных диктатур, со всеми их кровавыми
последствиями. Самым жутким лицом среди военных диктаторов можно считать
Суллу (138—78 до н.э.), провозгласившего себя диктатором на неопределенный срок
вместо положенных 6 месяцев. Он составил списки — проскрипции (лат. proscriptio
“письменное обнародование”), в которые внес своих политических противников: за
убийство каждого полагалась награда 12 тысяч денариев, а рабы,
доносившие на своих хозяев, получали свободу. Сулла пытался ограничить власть
народных трибунов, отстранить от участия в делах всадников, вернуть власть
аристократическому сенату. После смерти Суллы начались восстания в различных
провинциях Рима (крупнейшее из них — восстание Спартака), что окончательно
подорвало доверие к республике. Последний яркий всплеск республиканского Рима
связан с именами Юлия Цезаря (102/100 — 44 г. н. э.) и Цицерона. Однако и они не
смогли что-либо изменить в республике. Недовольство бедноты, восстания рабов,
претензии разных сословий к сенату требовали единоличной власти. Цезарь сделал
попытку перейти к ней, объявив себя пожизненным диктатором и трибуном, а также
религиозным главой Рима — великим понтификом. Он пытался привлечь к себе
мягкостью обхождения, обширной программой реформ, но заговор оборвал его
жизнь.
Все безобразие вырождения показал последующий период существования
Рима: стремление к власти не ради блага общества, а ради личного обогащения.
“Никакая жертва не казалась чрезмерной, чтобы занять должность... консула...
Поскольку избрание магистрата во многом зависело от голосов городской бедноты,
то было принято заранее привлекать ее на свою сторону в обмен на устроенные для
горожан пышные празднества с играми и раздачей хлеба, вина или масла, а также
путем прямого денежного подкупа... Существовала целая система посредников
между кандидатом и избирателями, занятых раздачей хлеба — до и после выборов и