Мир на колесах
Шрифт:
– Все, что угодно!
– Раздобудь мне, пожалуйста, ленту с записью Книги законов, чтобы я мог посмотреть по своему телевизору. Хочу получше подготовиться к процессу.
– Принесу. Обязательно принесу, сразу, как только смогу. Мне сказали, что и еду можно принести. Я приготовлю что-нибудь особенное, хочешь? И еще… – Она покосилась в сторону и понизила голос: – У тебя есть друзья, и они хотят тебе помочь. Если бы ты отсюда выбрался…
– Нет! Постарайся их убедить. Бежать я не хочу. Мне и здесь хорошо, отдыхом наслаждаюсь. А если серьезно – дело не только в том, что бежать на этой планете попросту некуда. Я хочу выйти отсюда по закону. Победить ее силой закона. Другого пути у меня нет.
Он не сказал
Они поговорили еще, но сказать было почти нечего. Быть рядом с ней и даже не иметь возможности прикоснуться – эта пытка стала совершенно невыносимой; и Ян почти обрадовался, когда стражник сообщил, что время свидания кончилось.
Вторым посетителем оказался Гизо Сантос. Разумеется, офицер-связист прекрасно знал, что их будут прослушивать, и потому разговаривал на отвлеченные темы.
– Эльжбета мне сказала, что ты отдыхом наслаждаешься?
– А что мне еще остается?
– Постарайся воспользоваться случаем и отдохнуть получше. Скоро дел будет выше крыши. Я принес пленку с Книгой законов, как ты просил. Думаю, стража тебе передаст.
– Спасибо, мне надо будет изучить ее.
– И очень-очень внимательно. Я бы на твоем месте трудов на это не пожалел. – Взгляд Гизо стал еще мрачнее. – Главы семей собирались несколько раз. Ну, конечно, все слухи, слухи… Но сегодня утром было сделано объявление, и оказалось, что слухи верны. Иван Семенов больше не глава семьи.
– Не могут они этого сделать!
– Еще как могут. И сделали. Эта процедура описана в Книге – почитаешь. Он нарушил закон, когда оформил брак Эльжбеты без позволения Градиль. Бедняга Семенов лишен всех званий и регалий – и работает теперь помощником повара.
– Но брак остался действителен? – с тревогой спросил Ян.
– Абсолютно. Брачные узы есть брачные узы – а они нерушимы, как ты знаешь. Но вот выбрали судей на процесс…
Яна потрясла неожиданная догадка.
– Ну конечно! Он больше не глава семьи, значит, его не будет на суде. Будет Градиль и еще четверо таких же, да?
– Боюсь, что так. Но правосудие есть правосудие. Как бы они ни ненавидели тебя – на открытом процессе против закона они пойти не смогут. На твоей стороне очень многие.
– Но еще больше тех, кто ждет не дождется, когда мне голову свернут.
– А чего ты хотел? Сам же говорил, что за одну ночь людей не переделать. Жизнь меняется, но перемены многим не по нутру. Это консервативный мир, перемены тревожат людей… Большинство. Но сейчас перемены работают на тебя. Процесс будет законным, и ты должен его выиграть.
– Хотел бы я разделять твою уверенность.
– Разделишь. Как только отведаешь курятины с клецками, которую прислала Эльжбета, – сразу разделишь. Если, конечно, тебе что-нибудь останется после того, как тюремщики проверят посуду на предмет оружия.
Да, теперь все по закону. На этот счет никаких сомнений. Так отчего же так тревожно ему? До суда осталось меньше семи суток, и Ян занялся изучением Книги законов, которая, надо признать, раньше не слишком его интересовала. Оказалось, что это упрощенный вариант Закона Содружества Наций Земли. Очень многое было выброшено, на самом деле – зачем вдаваться в детали подлогов, раз на этой планете вообще нет денег, или определять права в космосе, раз здесь никто на них не претендует? Но были и дополнения: в закон были вписаны железные поправки, наделявшие глав семей
…В день суда Ян старательно побрился, надел чистую одежду, которую ему принесли… И аккуратно приколол эмблему своего ранга. Он был начальником технической службы – и хотел, чтобы все об этом помнили.
Когда за ним пришли, он был готов. Пожалуй, даже ждал, почти с нетерпением. Но отшатнулся, когда они достали наручники.
– Не надо этого, – сказал он. – Я бежать не собираюсь.
– Приказ, – ответил проктор.
Это был Шеер, тот самый, кого Ян тогда свалил дубинкой с ног. Он стоял в сторонке с поднятым пистолетом. Сопротивляться было бессмысленно – Ян пожал плечами и протянул руки.
Казалось, в городе праздник, а не день суда. Закон гласил, что на процессе может присутствовать каждый желающий, – и, похоже, все население планеты решило воспользоваться этим правом. Зерно еще не засеяли, так что работы было немного – и центральная улица оказалась заполненной людьми из конца в конец. Пришли семьями, с едой и питьем, готовые сидеть здесь, сколько надо. Но детей не было. Детям до шестнадцати лет присутствовать на процессах было запрещено, дабы не услышали чего-нибудь запретного. Поэтому старших оставили присматривать за младшими, чем они были весьма недовольны.
Ни одно здание не вместило бы такую толпу, и суд должен был состояться под открытым, неизменно сумеречным небом. Для судей и подсудимого построили помост – им поставили кресла, ему скамью, – развесили громкоговорители… Атмосфера была карнавальная, словно это не судебный процесс, а легкое развлечение, чтобы все могли забыть о своих тревогах. И о кораблях, которые так и не пришли.
Ян поднялся на помост, сел на предназначенную ему скамью и стал разглядывать судей. Ну, разумеется, Градиль. Ее присутствие так же естественно, как закон тяготения. И Чан Тэкенг, старейший старейшина, этот тоже здесь. Неожиданное лицо – старый Крельшев. Ну конечно, он занял место старейшины, когда сместили Семенова. Человек без капли ума, а характера и того меньше. Такой же инструмент, как и другие двое, что сидели рядом. Сегодня все будет решать Градиль, только она. Она наклонилась к ним, явно давая какие-то инструкции… Потом выпрямилась и повернулась к Яну. Морщинистое лицо холодно, как всегда, глаза – бесстрастные ледышки… Но, поглядев на него, она улыбнулась. Слабо, почти неприметно, мимолетно, – но улыбнулась, наверняка этакой победной улыбкой. Как она уверена в себе!.. Ян заставил себя не реагировать и застыл в каменном молчании. Любое проявление эмоций могло только навредить… Но удивлялся, чему же она улыбается, – и очень скоро это узнал.
– Тишина! Тишина в суде!..
Градиль говорила в микрофон, и ее усиленный голос пронесся над центральной улицей, отражаясь эхом от домов. Достаточно было сказать раз – все моментально притихли. Настал самый важный момент.
– Мы собрались здесь, чтобы судить одного из нас. Яна Кулозика, начальника технической службы. Против него выдвинуты серьезные обвинения, и вот собрался наш суд. Мой вопрос техникам-операторам: запись ведется?
– Ведется.
– Значит, будет надлежащий отчет о суде. Так пусть же в этом отчете будет записано, что Кулозик был обвинен проктором Шеером в убийстве проктора-капитана Риттершпаха. Обвинение серьезное, и старейшины рассмотрели его на своем совещании. Выяснилось, что свидетели не подтверждают версию Шеера. Оказалось, что Риттершпах умер, когда Кулозик вынужден был защищаться от неспровоцированного нападения. Самозащита не есть преступление. Из этого мы сделали вывод, что смерть Риттершпаха последовала в результате несчастного случая, и обвинение в убийстве отпадает. За чрезмерное рвение проктору Шееру объявляется выговор.