Мир на продажу

Шлифовальщик Владимир

– Глаз не сомкнул!
– вяло заверил меня суфлёр, смачно зевнув.

– Что скажешь? В общем и целом?

Аналитик хмыкнул:

– Лучше бы девку зацепили, чем патластого графомана. Хотя бы эту, Элину. Или рыженькую в кафе.

– Кто бы рассуждал о девках!
– рассердился я.
– Донжуан-теоретик! Учил мерин жеребца кобыл клеить! По существу что скажешь?

– И так всё понятно. Коммунизм с пережитками социализма. Или социализм с зачатками коммунизма. От каждого по способности,

каждому по морде.

Виталик, обладающий умением искренне смеяться над самой тупой шуткой, хохотнул и тут же смолк под моим сердитым взглядом.

– Павлик, - сказал я проникновенно, - я знаю, что ты главный остряк аналитического отдела. Но мне сейчас не до шуток. Я и так весь вечер идиотские стихи слушаю. Давай просыпайся до конца и выдавай своё мнение. Думаю, ты не всё на свете проспал.

– Мирок интересный. Эксклюза тоже неплоха, - выдал скромное мнение суфлёр, посерьёзнев.

– "Неплоха"!
– Я даже подскочил от возмущения.
– Шикарная эксклюза, роскошная! Хрен кто такую добывал из дилаперов!

– Эксклюза - это так, мелочёвка, - не разделил моего восторга Павлик.
– Тут другое интересно: перепухание, картофелекапуста... Вывод не напрашивается?

Я задумался с точки зрения суфлёра бессовестно долго, и он через три секунды сам ответил:

– Вывод сам собой напрашивается - в Миогене нет чётких границ. Это нечёткий мир. Мир, в котором противоположности сглажены, между ними нет выраженной разницы. У нас каждая вещь - это отдельная сущность, а у них - полудрова-полудым и морквосвёкла.

– А перепухание тут причём?

– Я думаю, что тут тоже своего рода нечёткость. У нас каждое твёрдое тело занимает определённое место в пространстве. А у них, видать, оно размазано по всему пространству. То есть ваш поэт не целиком в соседней комнате дрыхнет, а в основном, на девяносто девять и девять десятых процента. А одна тысячная его часть размазана по всей тамошней Вселенной.

– Ты точно проснулся?
– поддел я Пашу, слегка обалдев от его гипотезы. В принципе у него все гипотезы сумасбродные.

– Идиот!
– прокричал суфлёр так, что я прикрыл рукой переговорник. Верный признак, что ему мысль кажется логичной и правильной; он всегда злится, когда его не понимают.
– Включи мозг, недоучка! Поэтому и называется перепухание, что человек плавно перетекает из одной точки пространства в другую! В одном месте он сдувается, а в другом вспухает! Просто меняет концентрацию себя в данной точке. Что не ясно?!

Мы с Виталиком промолчали, переваривая Пашины умозаключения.

– И между самими вещами, кстати, нет чёткой разницы, - слегка успокоился Павлик.
– У нас есть морковь, и есть свёкла, и между ними нет ничего общего.

– Корнеплоды, - брякнул я.

– Что?!
– опешил

суфлёр.

– Я говорю, у них есть общее: морковь и свёкла - корнеплоды.

– Вот идиот!- задохнулся от возмущения суфлёр-философ.
– Что с тобой сегодня? Ты что-то соображать плохо стал. Я же тебе о другом толкую, а не о классификации! Я говорю, что у нас между любыми вещами есть чёткая разница, граница. А в Миогене можно из любых двух вещей получить нечто среднее. На четверть свёклу, на три четверти морковку.

"Что среднить будем?", - всплыли в мозгу странные слова поварихи.

– И фазовые переходы тут, скорее всего, плавные. Водалёд. Значит, вода в лёд переходит не скачком, как у нас, а плавно густеет. Заметил, кстати, что город здешний похож на село? И это тоже гладкость, сглаженность - в Миогене нет разницы между городом и деревней.

– А конфигурация?
– неожиданно возник из темноты уставший караулить Виталик.

Я удивлённо вылупился на него, и он, смутившись, пробормотал:

– Ну... Конфигурится тут всё... Само...

– А смысловик?
– добавил я, обращаясь к Павлику.
– Бабочник, обратник? Какая тут нечёткость?

Но суфлёра не так просто завести в тупик:

– Я думаю, Миоген не только нечёткий, но и саморегулирующийся. Вся рояльность, которая тут зашкаливает - это результат саморегуляции. Следствие само настраивает причины, целое - части... У нас следствие зависит от причины, а тут ещё и причина от следствия. Обратная связь.

И тут меня осенило:

– Нечёткий, саморегулирующийся мир с обратной связью, говоришь?
– усмехнулся я.
– А ты, Паша, не перепил пива случайно? Где ты видишь нечёткость?

Я повертелся вокруг себя, водя камерой.

– Где расплывающиеся перетекающие друг в друга предметы? Вот река. Она что, наполовину река, а наполовину каша манная? Почему мы со стажёром не перетекли никуда? Саморегуляция... У меня что, внутренние органы отсаморегулировались?

Даже здесь, в другом мире я почувствовал, что Павлик озадачен. Несомненно, мозги у него закипели, потому что я попал в десятку.

– Я понял!
– вдруг выкрикнул суфлёр из переговорника.
– Всё так просто, что даже неинтересно. Онтологический мир!

– Чего сказал?
– За ходом мысли Павлика сложно уследить, особенно когда он увлечён.

– Миоген - онтологический мир. Наш земной мир - технологический. Бывают другие миры, например, магические. А этот - онтологический.

– Онтология - это раздел философии, изучающий наиболее общие вопросы бытия, - вставил Виталик, топтавшийся тут же рядом.

Павлик, периодами терпеливый, не обозвал его тупицей и идиотом. Это значило, что у него в голове сложилась определённа картинка.