Шрифт:
Илья поднялся по широкой лестнице на второй этаж, сверяясь с записанным на листке адресом. Позвонил в обитую темно-красной кожей дверь. Никакой реакции. Он легонько толкнул дверь, и она слегка приоткрылась.
— Ольга Геннадиевна, Вы здесь? — громко крикнул Илья.
Ответа не последовало. Илье совсем не хотелось бродить по заваленной строительным мусором огромной квартире в поисках своей заказчицы (про себя он называл её мадам Сосновской). Но и не пришлось. Он обнаружил её в первой же комнате, из которой она, похоже, планировала сделать столовую. Сосновская лежала лицом вниз. Возле головы расплылось огромное кровавое пятно, на поверхности которого плавали желтоватые сгустки. У Ильи потемнело в глазах, во рту появился отвратительный медный привкус. Илья перевернул Сосновскую на спину, пытался нащупать пульс на её холодной руке. Ему потребовалось несколько минут, чтобы немного прийти в себя. Наконец он выскочил
Все это, затаив дыхание, наблюдал притаившийся на лестничной клетке пенсионер Дмитрий Петрович Савинков, живший этажом ниже квартиры Сосновской. Несколько минут назад он отправился выносить мусорное ведро. Его внимание привлек резкий стук входной двери. Сообразив, что это дверь квартиры ненавистной «буржуйки», как он про себя именовал Сосновскую, пенсионер приостановился. Он успел увидеть убегавшего, но что-то мешало ему самому убраться по добру по здорову. Савинков стал осторожно подбираться к двери, куда так властно влекло его любопытство. Увидев тело, он выронил пустое ведро, которое с грохотом покатилось по полу. Мстительной радости по поводу случившегося он не ощущал, но его совершенно не волновало, будет жить Сосновская или нет. Савинков был твердо уверен, что это фортуна наконец-то решила воздать ему по заслугам за его немеркнущую веру в справедливость, несмотря на унижения и бесправие. Вот только где же плутовка оставила ему свой подарочек? Времени на поиски совсем не было. Да и надежды, что тот, кто выбежал отсюда чуть раньше, не успел прихватить его, Дмитрия Петровича, законное вознаграждение таяли, как мираж. Савинков протопал в соседнюю комнату и (о чудо!) обнаружил там красивую дамскую сумочку вроде кошелька на цепочке. Открыв изящный замочек, пенсионер радостно присвистнул и быстро засеменил восвояси, не забыв прихватить пластмассовое мусорное ведро, которое лежало неподалеку от трупа. Поворачивая ключ в двери своей квартиры, Савинков тихо хихикал: «Ну, ты и заячья душа, дружок! Прежде, чем на такие дела решаться, нервишки подлечи. Это ж надо столько деньжищ бросить на видном месте…» Он, правда, ещё и сам точно не знал, сколько именно в увесистой пачке, но не сомневался, что очень много. Ему столько за всю жизнь не удалось заработать. В это время Савинков услышал, как заверещал дверной звонок соседки.
«Надо ж сколько гостей-то к тебе сегодня, бабонька!» — подумал Савинков. Бросил свой трофей в приоткрытую дверь и опять отправился, ступая на цыпочках к своему наблюдательному пункту — мусоропроводу. И успел как раз вовремя. Незнакомый молодой человек (первого визитера Савинков узнал) все ещё держал палец на кнопке звонка соседкиной квартиры, а потом скрылся там. Пенсионер ждал, что он вот-вот выскочит оттуда. Ему даже показалось, что гость что-то слишком тянет. Что там можно делать рядом с трупом? В это время незнакомец вылетел-таки из злосчастной квартиры. Савинков с чувством выполненного долга направился к себе, но возле входной двери своей квартиры на всякий случай ещё раз остановился, прислушиваясь. Все было тихо.
Илья выскочил во двор, дрожащими руками открыл дверь машины и завел мотор. Только сейчас до него дошел ужас случившегося. Илья понял, что те, на кого он наткнулся в подъезде, наверняка были рабочие, которые делают ремонт в квартире мадам. Видимо, пришли сдавать работу и получать очередное задание. Вдруг Илья заметил, что на пальцах его правой руки осталась запекшаяся кровь…
Илья Суходолов, безусловно, был талантливым фотографом. Еще во время учебы в школе он получил море грамот и поощрительных призов на всесоюзных конкурсах. Потом, уйдя со второго курса института, умудрился без всякого блата устроиться на работу к одному из самых знаменитых отечественных кутюрье. Коллекции одежды, создаваемые мэтром, шокировали многих. У него были странные вкусы, а обилие геометрически резких очертаний часто заставляло сомневаться, а есть ли они, эти вкусы, вообще. Зато людей, по-настоящему наделенных художественным чутьем, он узнавал сразу и практически не ошибался. Поэтому сразу заприметил Илью Суходолова застенчивого паренька, не избалованного известностью, но уже имеющего и опыт, и свой собственный стиль. Работы Ильи замелькали в недавно появившихся в России роскошных глянцевых журналах, на страницах престижных каталогов. А так же украсили храм бархата и винила, смягчив неэстетичные очертания железобетонной коробки, здорово смахивающей на творения её хозяина. Кроме того, мэтр часто поручал Илье снимать на цифровую камеру показы своих коллекций. Суходолов работал не только для своего босса и дорогих журналов, но и для изданий попроще. Прежде всего, потому что ему вечно не хватало денег. Его работа, хобби и смысл жизни в одном лице требовала немалых средств. Но Илья все равно не был просто высококлассным инструментом в чьих-то руках. По крайней мере до того, как началась вся эта история…
Илья родился настоящим творцом, вдохновенным мастером своего дела. Недаром многим своим знакомым он казался живым воплощением вечного двигателя, без конца генерирующего новые и новые идеи. Рыночные отношения круто изменили жизнь знаменитого дома моды. Позолота тускнела на глазах, и в воздухе витал дух приближающегося краха. И вот однажды в благородном семействе, то есть в возглавляемом мэтром коллективе, разразился грандиозный скандал. Некоторым, в том числе и Илье, пришлось покинуть милое гнездышко, которое больше напоминало кишащее змеями болото.
Первый год все шло очень даже неплохо. Илья полной грудью вдыхал пьянящий воздух свободы. Теперь он работал сам на себя и мог выбирать то, что действительно нравилось. А это был настоящий кайф, особенно после нескольких лет работы под началом взбалмошного самовлюбленного мэтра — этой феи отечественной моды. Потом один из журналов отказался от услуг Ильи. Тот очень расстроился, тем более что именно этот журнал был его основным источником дохода. Что-то подсказывало, что здесь не обошлось без «рекомендаций» бывшего шефа. Когда от нескольких фотографий отказался второй журнал, Илья был уже совершенно в этом уверен. Естественно, стало больно и обидно, но худшее заключалось в другом. Именно сейчас ему как никогда были нужны деньги.
Совсем недавно Илья на своей потрепанной «БээМВэшке» (многим пассажирам её дно казалось чистой символикой) сильно задел куда более дорогую тачку. Интуиция подсказывала, что хозяин новенького вишневого «Феррари» подставился специально. Но, во-первых, у Ильи в сознании никак не укладывалось, как это можно сознательно дать покалечить такую машину, тем более человеку, чья некредитоспособность очевидна. Впрочем, смотря для кого. Может, кто-то уверил тех ребят, что с него есть что стрясти? Во-вторых, доказать факт «подставки» все равно было невозможно.
Илья взялся за рекламу каких-то стройматериалов и в разговорах с друзьями даже шутил, что с плитками и панелями можно сделать гораздо больше, чем с людьми. Но гонорар за эту работу все равно был значительно ниже, чем требовалось, по словам хозяина «Феррари», для ремонта его сокровища. Сияя улыбкой, напоминавшей оскал акулы, он ласково сказал Илье, что, если тот не расплатится через неделю, сумму придется увеличить вдвое. В качестве компенсации за моральный ущерб. Нельзя же так долго заставлять людей ждать…
Два дня спустя Илье позвонила незнакомая дама, представившаяся Ольгой Геннадиевной Сосновской, и сказала, что у неё есть предложение, которое, возможно, его заинтересует. Вскоре она собственной персоной появилась в квартире, где временно жил Илья. Эти однокомнатные «апартаменты» на время своего отсутствия оставил ему приятель, отправившийся заграницу. По внешности Ольги Геннадиевны сложно было сказать, кто она такая и чем занимается. Так выглядят, например, продавщицы фирменных парфюмерных магазинов или владелицы салонов красоты средней руки. Во всяком случае, Илья при виде Сосновской почему-то сразу подумал: «Сейчас сколько угодно салонов, где за бешеные деньги из ногтей делают вот такие расписные стилеты». После нескольких лет работы у шефа он вообще терпеть не мог подобные «навороты», хотя и старался это скрывать. Дама была довольно дорого, хотя и безвкусно, одета и держалась с уверенностью, присущей состоятельным людям. Когда она скинула великолепное кожаное пальто, Илья чуть не рассмеялся. Высокомерное выражение её лица так комично сочеталось с коротеньким топиком, из которого выпирала похожая на молочный кисель грудь. Но если во внешности Ольги Геннадиевны можно было найти что-то смешное, то этим её забавные черты и исчерпывались. Правда, об этом чуть позже…
Дама бесцеремонно разглядывала скромную обстановку квартиры, которая, к тому же, как ей было доподлинно известно, Илье не принадлежала. Ольга Геннадиевна уже навела справки и знала, что хозяин этой клетушки — друг Ильи. А что можно сказать о человеке, ютящемся у таких вот небогатых друзей-приятелей? Ольга Геннадиевна довольно улыбнулась, подумав, что её решение было совершенно правильным. Мальчишка у неё в руках! И как здорово она придумала с этим дорожным происшествием!
Илья потом много раз гадал, как он с первого взгляда не понял, что за птичка к нему прилетела. И что её неуемное желание выставлять напоказ свои чересчур обильные прелести — следствие бывшей профессии, а не наивность женщины, забывшей, что по сравнению с семнадцатилетним возрастом она стала не только вдвое старше… Когда Ольга Геннадиевна рассказала о своем предложении, Илья еле-еле сдержался, чтобы вытолкать её за дверь. Но ему вспомнилась физиономия кредитора с акульим оскалом, и Илья решился. Он выполнит заказ этой гарпии, расплатится за «Феррари» и забудет все, как страшный сон.