Мир опомнился

Метлицкий Федор Федорович

Бух оживился.

– А где моя родина? В дальневосточной тайге, где густо пахнет папоротником? На вершине утеса, куда взбирался всем классом на экскурсии?

– Здесь ее вообще нет, – ухмылялся Олежек. – Как у этого Вия и его виртуальных помощников, лишенных души.

– И не надо, – нахмурился Резиньков. – Интеллигент – это гражданин мира.

Полковник молчал. Где его боевая подруга? Думает ли о нем?

3

К новизне, даже невероятной, быстро привыкаешь, и снова подступает к горлу неприятное ощущение смещения с привычного места – родины.

Вскоре

гости разобрались. Оказались в совершенно другом – блаженном пространстве, похожем на Элизиум древних греков, хотя что-то напоминало ушедший куда-то смутно вспоминаемый родной жесткий мир. Как будто после апокалипсиса, когда прошлое обесценилось. Все кумиры оказались порождением рухнувшей эпохи, и пали, словно вправду были ложные, выдуманные дикарями, молящимися на идолов в надежде спасения.

Здесь люди порхают, словно тяготение меньше, чем на Земле. Не эмоциональны, не признают старость, поскольку она не предусмотрена в информационно-цифровом мире.

Преобладает формальное общение – информация и механические ответы всяческих автоматов – роботов и виртуальных помощников, человеческой речи мало, даже в телевизорах и других гаджетах. Казалось, человеческие отношения заменены механическими. При этом стало трудно отличать подлинные вещи от фейковых несмотря на то, что на подлинных ставилась защита – водяные знаки, которые трудно подделать. Да и что такое подлинное? Чем его определять – чувством справедливости или рациональным умозаключением?

Нет законов о смертной казни за преступления, даже обычных арестов, потому что нет преступлений. Нарушения цифрового порядка автоматически выбрасывают за борт кипевших одними эмоциями. Как в агрегате: «вкл.» – «выкл.»

Но гостей не оставляло напряжение, словно идеальный мир был слишком требовательным к земному человеку. Вместо человеческих отношений здесь диктовал искусственный интеллект. Что это такое, гости имели смутное представление, хотя в их мире такое понятие, и даже электронные роботы, были широко известны. Каково истинное значение ВИИ? Может быть, это и есть инструмент исследования, что выведет к пониманию сущности мироздания, его непостигаемой стройности и единства? Повзрослев, Горюнов стремился выразить это так:

Законы бытия – надежной жизниВ компьтерной системе обнажив,Как вольно в управляемом режиме,В едином ритме всей природы жить!Процессы технологии заводаНа горизонтах всех состыковать,Решения – не в пустоте свободы, —В гармонии с природой принимать.В едином ритме всех коммуникацийУвидеть – заготовки свет таят,И бремя дел, что в нас живое гасит, —Ключ золотой в законы бытия.

Хотя там, вероятно, будет не

так радостно, как обычно описывают в раю.

В мире ВИИ, как в религиях, все требует идеального. А люди не идеальны. Хотя религии тоже основаны на чувстве – веры, несовместимой со здешним укладом. Даже в учении Иисуса Христа есть что-то от Искусственного Интеллекта. Потому оно до сих пор не победило человеческие души своим радикализмом типа «поцелуй врага своего». Идеальный рай, в который надо пройти через игольное ушко, тот, о чем мечтали религиозные мыслители – невыносим для живого человека.

Гостям показалось тесно здесь, как будто не могли дышать свободно. Страшно, что совсем не видно, откуда теснота! Здесь не добьешься нормального слова. Отвечают одни роботы. Чего-то не хватало.

Из аборигенов только дети естественно эмоциональны и сумасбродны, разламывают предметы и вещи, ослепленные впервые увиденными драгоценными камешками окружающего мира. Их не касается строго рациональная логическая система, они мечтают о том, чтобы вкалывали роботы, а не человек. Чат-боты в нейросети могут сгенерировать пристойное сочинение или решить любую задачу. Хотя кому из учеников важно, что тексты не эмоциональны, фразы закруглены, мало фактов и много неправильностей, что не противоречит принципам ИИ. Заглядывай в интернет, нажимай на кнопку «халява» и списывай. Пусть это лишает детей свободы и индивидуальности, к радости учителей. Хотя память детей становится хуже, перестали анализировать и обобщать, по сравнению с теми, у кого еще не было доступа к интернету.

Естественно ведут себя и животные. Их много в квартирах и на улицах, от собак и кошек до львов и тигров, и все они непонятным образом перестали желать чужого тела или бояться быть съеденными, быть хищниками и жертвами, – мирно проходили мимо или играли вместе. Наверно, пищи было вдоволь, она заготавливалась технологиями ИИ, подносилась роботами, и звери постепенно отвыкли пожирать друг друга. В кустах и на дорожках огромные львы играют с маленькими котятами, вылизывая их.

Собачки прыгают на хозяев, целуя их в лица, преданно выполняют все трюки, бегают за кинутой палкой, переворачиваются на спины, поют заунывными голосами, отчего люди заливаются хохотом. Независимые коты предпочитают смешить своим естественным видом, не выносят принуждения.

Здесь священны не только коровы, но и весь животный мир.

Видимо, звери и дети были для аборигенов отдушиной, чтобы совсем не уйти в рациональность. Даже для роботов.

А что говорить о растениях? Пожалуй, и они здесь свободны, хоть и ограничены природой, стоя на месте на одной ноге, не как человеческое перекати-поле, но зато раскрываются таким ликующим цветением, радостным и ароматным!

____

Когда пришел Гавриил, Бух ругал, на чем свет стоит, виртуальных помощников.

– Везде отвечают одним и тем же вежливым тоном, совершенно равнодушны к человеческим ошибкам и переживаниям! Животным здесь лучше! – завидовал он.

Гавриил недоумевал:

– Роботы фиксируют то, что есть. Вы что, не признаете правдивых ответов?

– Я не признаю равнодушия к чувствам человека.

– Нельзя обобщать, это другая проблема. Ведь вы обращаетесь по поводу отдельных фактов. И виртуальный помощник дает четкие определения, доказательства.

– Мы говорим о другом, – поправил Горюнов. – Разве вы не признаете, что мир переживаний – сущностная часть живого человека? Без переживаний истина не полна.