Мир опомнился
Шрифт:
– Ну, как шоу? – спросил Гавриил. – Отвлеклись?
Резиньков, ИП Фролов и Бух начали аплодировать. Олежек спросил:
– Почему у вас на аренах, в информационных программах, гаджетах только развлечения?
– Потому что нет страданий.
Горюнов заметил:
– Не все блаженные. Что вы знаете о тех, кто страдает, болеет, тихо умирает?
Гавриил удивился.
– Вы знаете, их помещают в подводную Сферу забвения. Там им предоставлено все для достойной кончины.
– А как те, которые не могут приcпоcобиться?
– Кто?
– Которые «выкл.» Как мы, например.
– Вам что, плохо? Вон, ваши ребята хвалят. Они всем обеспечены, живут на халяву, лежат на Елисейских полях.
– В том-то и дело, – встрянул Василий Иванович. – Мы не хотим жить на халяву. Стыдно.
Гавриил веселился.
– Да, такие у нас не выживают. Как вы, например. Можно в Подземный мир – там все напряжены. Или вообще в Виртуальную сферу – там все дозволено.
Горюнов узнал о Глобальном форуме ученых в Сфере мудрецов.
Это было как глоток свежего воздуха – он поспешил на такси, которое моментально переправило его к плавучему острову на платформе, закрепленной тросом на дне моря.
Перед ним вдали открылся волшебный вид острова на середине водной пустыни, видны гостеприимные ворота города из биокамня – кораллов, переливающихся зелеными и розовыми цветами. Дальше – светлые здания, похожие на раскинувшиеся между деревьями купола прозрачных медуз. Весь остров покрыт растительностью, настоящий плавучий оазис. Вокруг оазиса вдоль берегов цветут белоснежными кружевами волны, издалека неподвижные.
А еще дальше, за островом, плавают такие же оазисы, вырывающиеся из моря буйной растительностью.
Горюнов ступил на желтый песок изогнутого берега, и увидел великолепное стеклянное экологическое здание в виде открытой вверх чаши цветка, с надписью на фронтоне старинной вязью «Афинская школа». По всему видно, сколько важности придают мудрости. Похоже, здесь власть философов.
Тема форума называлась: «Проблемы неопределенности и неполноты данных в условиях беспроблемности многополярного мира». В светлом стеклянном зале заседаний за длинным овальным столом собирались делегаты из всех сфер, включая полупрозрачного киборга из Сферы киберпространства виртуальной метавселенной.
Горюнов любил бывать на форумах, не раз участвовал в них по всему миру. Пытался это выразить поэтически:
Что было, ушло и забыто,Вне наших привычных угроз,И всех океаном раскрытымГлобальный форум вознес.Здесь духа планетного люди,Не знавшие давнишних пут,Их чувства – на полюсах лютых,И в грусти, что космос пуст.Они – вне всяких нехватокИстории – мистики зла,Иная в них виноватостьИ чистых чувств крутизна.За столом у входа регистраторы, одетые в готические туники, в остроконечных туфлях, изумились, когда он сказал: «Из России». Но приветствовали словами:
– Добро пожаловать в нашу Венецию. Здесь мир творчества, как во времена Медичи.
Он попал в секцию по теме: «Законы миропорядка или цифровое насилие?»
Во главе длинного стола сидел молодой куратор секции, известный публицист, одетый новомодно – слегка неряшливо, с аккуратной гривой свободного художника.
С докладом выступил куратор Дворца «V.I.I.» из самой большой Сферы технологов и технарей, в костюме, созданном специально для него алгоритмом моды ИИ – нелепом, состоящем из углов – острый воротник, колючие плечи, слишком тонкая талия и овалом вздутые штаны.
Он вопрошал, словно заранее зная ответ:
– Рождает ли цифровая логика гармонию миропорядка, или цифровое насилие разрушительно для миропорядка?
И воззрился на философов и ученых в квадратных академических шапочках, восседавших за длинным овальным столом.
– Прошло время, когда надо было выживать в недружелюбной среде. Переживания, эмоции захлестывали в древние века земную жизнь, когда первобытный человек вертел головой во все стороны и ужасался грозному великолепию божественного мира, ничего не понимая и шарахаясь в страхе за свою жизнь. Шли тысячелетия, туман в головах рассеивался, и теперь мы почти разгадали, как работает мозг, создаем искусственный интеллект, устремленный к последней гармонии. Мы находимся не в старой примитивно понимаемой природе, а погружены в ее глубины, различимые в увеличительном стекле науки и технологий. Все должно быть расследовано до конца, и только искусственный интеллект доберется до конечной формулы существования, недоступной для слабого ума.
– Но обратите внимание, – остановился он, подняв колючий палец. – Развитие снова уходит в туман неизвестности. Где тот стройный цельный сущностный мир, который мы считали окончательным? Где он, идеальный мир недосягаемого Высшего интеллекта?
Молодой симпатичный куратор секции, слегка фрондируя, но как бы опираясь на вековой авторитет традиции, выверенным голосом сказал:
– А правильна ли наша цивилизация, создавшая информационно-цифровое существование, в котором нет тепла?
В его речь вторгся известный нонконформист с растрепанной шевелюрой и пляшущим от внезапной смелости лицом, открыто бросил в зал свое мнение:
– Наше общество блаженных сдвинулось в рациональное любопытство, потеряв эмоциональное тепло и негодование к бездушным поступкам.
Из конца стола послышались реплики:
– Если дальше уйдем по пути искусственного интеллекта, то долго не протянем. Природа возьмет свое. Не родился еще тот, кто сумел обмануть природу.
Реплики подытожил старенький ученый-буквоед, согнувшись и заглядывая через очочки в записную книжку:
– Информационные технологии уже не используют материалы, а являются производными от предыдущих технологий. В случае чего еще можно было вернуться к каменному топору. Никуда от них и никуда без них. А теперь технологиям уже нет доступа к материалам природы.
Нонконформист презрительно фыркнул.
– Теперь место конкуренции занимают концентрации информационных ресурсов. Конечные производители – хозяева всех этих ресурсов. Вий владеет всем.
Оратор из большой сферы кольнул взглядом зал:
– Наоборот, все владеют ИИ. Наше общество не боится быть пронизанным насквозь информационно-цифровым рентгеном. Блаженные в нем чисты сердцем, праведны. Никто не боится открывать всем личные сведения в этом рентгене, ибо применить их для зла нет нужды, и некому.