Мир пауков. Маг и Страна Призраков
Шрифт:
«Да, я это чувствую. Послать тебе на выручку шары?»
Ответ был очевиден. При малейшей угрозе вторжения пауков его умертвят.
«Нет. Прямая опасность мне не грозит, так что не волнуйтесь».
«Но чего он хочет?»
«Знать бы, — вздохнул Найл. — Глядишь, и мне бы легче было».
«Я что–нибудь могу сделать?»
К Найлу пришла неожиданная мысль.
«У тебя в комнате есть огонь?»
Мать жила в самом продуваемом крыле дворца, и ее горничная Деберис обыкновенно начинала день с растопки большого камина.
«Не здесь. В соседней комнате».
«Тогда встань там и согрейся как можешь. А потом попробуй передать часть тепла мне».
Найл точно не знал, возможно ли такое, а потому был приятно удивлен, ощутив переданную матерью волну тепла.
«Ты чувствуешь?»
«Да».
«Подожди минуту, я наброшу что–нибудь потеплее».
Через минуту–другую Найл уже как будто сам находился возле камина. Матери, должно быть, сейчас чересчур жарко, но ощущать тепло было так приятно, что не хотелось этого прерывать. Наконец–то он, можно сказать, ожил. Теплая волна постепенно пошла на спад: очевидно, матерью овладевала усталость.
«Этот Маг может читать мысли?» — спросила она.
«Да».
«Тогда тебе надо быть очень осторожным. — Материнский голос становился все слабее; последние слова были едва слышны. — Я попробую с тобой связаться нынче вечером».
Присутствие матери истаяло.
Слегка приободрившись, Найл, скинув ноги с койки, резким движением сел. При этом все ушибы и ссадины взыграли с новой силой, аж дыхание занялось — все равно что по неосторожности сунуться в слишком горячую ванну. Найл, скрипнув зубами, вполголоса выругался. Завернувшись в одеяло как в плащ, он подвинулся к изножью кровати: здесь не так чувствовался сквозняк.
Боль напомнила о свойстве, почерпнутом через медальон. Закрыв глаза, Найл жестко сосредоточился, отчего тут же наступило облегчение. Воссоздалось даже недавно переданное матерью тепло. Правда, от этого сильнее пульсировали синяки и ссадины, но одно другого стоило.
Шорох за окном заставил Найла обернуться. Он посмотрел за решетку, наверх — там за прутьями скакала какая–то птица. Узнав своего ворона, от восторга он готов был рассмеяться вслух. Однако, спохватившись, оглянулся на дверь камеры: не смотрит ли кто.
Птица, перепархивая вдоль окна, наконец пристроилась с той стороны у решетки и села, чутко накренив голову. Телепатический контакт с вороном показал, что тот чувствует: двуногий друг в беде.
Найл переправил свое сознание в мозг птицы. Это далось не сразу — скорее всего, из–за усталости. Но едва он сообщился с вороном, как самочувствие заметно улучшилось. Глядя глазами ворона на свое лицо, Найл с горьким сарказмом отметил и лиловый синяк вокруг глаза, и ссадину на левой скуле. Вслед за этим он внушил птице взлететь.
Зарешеченное окно его камеры — одно из многих — выходило в округлый внутренний дворик. Ворон меж тем набирал высоту, покуда не оказался над дворцом, чья территория была гораздо шире, чем представлялось Найлу раньше. Сам чертог был возведен в форме средневекового замка, с тройным кольцом стен. Найл направил птицу на самую высокую башню, где та, послушно сев на зубец, огляделась.
Внутренний двор с казематами находился в центре дворца. Так что узник, даже если и ухитрится бежать через окно, все равно окажется в ловушке. Оттуда единственная дверь вела в узкий переход меж двумя строениями, где в конце возвышалась еще одна стена с дверью.
Ворон притулился на кровельном желобе декоративной башенки. На крыше и по карнизам дворца густо сидели птицы, что, в общем–то, неудивительно: дворец — самое высокое место в этом городе. При нормальном свете дня отсюда открывались бы северные утесы, а впрочем, и в тусклом свечении Страны Призраков вид был впечатляющим. Похоже, птицам вообще нравится озирать местность с высоты. Сам Найл высоту недолюбливал, но, глядя сейчас сверху глазами ворона, невольно приобщался к его довольству.
Интересно, а вот эта центральная башня, случайно, не апартаменты Мага? Что касается окна непосредственно под фронтоном, то оно было взято в подобие металлической клетки. Найл направил туда ворона, веля ему примоститься на обрешетке, но не посередине (это могло показаться подозрительным), а где–нибудь с краю. В нескольких метрах от окна, спиной к проходу, в тускло освещенном коридоре истуканами застыли двое вооруженных стражников. Такая неподвижность наталкивала на мысль, что это не люди, а манекены. Причина неподвижности выяснилась чуть погодя. Из стены напротив на стражников кошачьими зрачками светили два зеленых огонька — те самые механические глаза, что Найл встречал в коридорах дворца. Их предназначением, разумеется, было внушить всем и каждому, что они находятся под неусыпным наблюдением.
Найл направил птицу к соседнему окну, опять же усадив ее на поперечину с краю. Это помещение было хорошо освещено и, как Найл и ожидал, относилось к апартаментам Мага. Стены его занимали стеклянные стеллажи с какими–то приборами, но самой броской деталью интерьера здесь было что–то вроде светящегося столпа от пола до потолка. На всем своем протяжении этот столп переливался мягким синеватым светом — теплым, словно живым. Найлу он чем–то напомнил колонну в центре Белой башни, хотя и был поуже. Снизу вверх по нему, словно пузыри в некой жидкости, неспешно всплывали клубы темноты.
У дальней стены, спиной к окну, виднелся сам Маг — возле лабораторного стола, держа перед глазами пробирку, содержимое которой аккуратно взбалтывал.
Почему–то насторожившись, Найл заставил птицу сняться с поперечины и слететь на зубчатую стену, опоясывающую внутренний двор. Там сейчас стоял офицер и втолковывал что–то караульному взводу (по виду все как один пещерные жители). Что сразу бросалось в глаза, так это то, что вместо холодного оружия они держат при себе жнецы.
Офицер (Найл узнал в нем Джелко, начальника дворцовой стражи) внушал им что–то с суровой серьезностью, которая отражалась на подчеркнуто внимательных лицах. К сожалению, мозг ворона не был приспособлен для приема телепатии, а сам Найл ничего толком уловить не мог. Он многое бы дал, чтобы узнать, в чем причина такой насупленной серьезности.
Солдат в первой шеренге задал какой–то вопрос, ответ на который Найл уловил вполне отчетливо: «Отстреливаться, но соблюдать осторожность. Эти штуки опасны».
В эту секунду по соседству с вороном попыталась устроиться крупная сорока, и тот неодобрительно каркнул: мол, что за наглость? Джелко глянул на птиц и вдруг насторожился. О ужас: ворон застыл, парализованный напором воли. Лапы подогнулись; он бы упал, не будь под ним опоры в виде зубца. Зато сорока камнем грянулась оземь. Найл поспешил заблокировать чужой напор ударом своей воли; офицер лишь проводил ворона изумленным взглядом.