Мир пауков. Маг и Страна Призраков

Уилсон Колин Генри

Узнав, что она спутница мэра, Найл с почтительным поклоном сказал:

— Только что имел честь познакомиться с вашим мужем.

Дама словно поперхнулась.

— Вообще–то… майор Бальтигар мне не муж. У нас в городе… — Она, зардевшись, как будто лишилась дара речи.

— Ах, ну конечно! Какая с моей стороны бестактность, — спохватился Найл, чувствуя, что смутил собеседницу.

— Мы с ним в регулярных отношениях, — нервно объяснилась дама, все еще румяная от смущения, — но супругами не являемся.

Большие

васильковые глаза (вблизи казалось, что они слегка навыкате) готовы были исторгнуть водопады слез.

Она повернулась, чтобы познакомиться с капитаном, а Найл отметил про себя, какое у нее гибкое, можно сказать, девичье тело. Причем не только у нее, а у многих женщин в зале. Надо бы спросить у Тифона, как женщинам Страны Призраков удается поддерживать такую превосходную форму.

Он смотрел, как увлеченно она беседует с капитаном. Вообще–то, по логике, при первом разговоре с гигантским пауком надо бы держаться если не напряженно, то хотя бы с некоторой осторожностью. Она же разговаривала так, будто это был просто мужчина, и даже с трогательной беспомощностью пробовала с ним заигрывать.

Общались они, разумеется, телепатически, а потому ум капитана женщина воспринимала ближе, чем его наружность. Тем не менее по самой ее реакции, по неосознанным движениям было заметно, что на его сигналы она отзывается примерно так же, как самка реагирует на желанного самца. Капитан это чувствовал и, судя по всему, получал немалое удовольствие.

Тифон уже представлял Найла очередной даме — пухленькой кареглазке лет двадцати (кстати, глаза у нее были нормальной формы). Если б не желтоватый цвет лица, Герлинт можно было бы назвать хорошенькой.

— Вы к нам надолго? — спросила она.

— Буквально на денек–другой, а там пора возвращаться.

— Везет же, — сказала она и, убедившись, что никто их не слушает, произнесла на уровне телепатического шепота: «Как бы мне хотелось отравиться с вами».

При этих словах от нее повеяло сексуальностью ничуть не меньшей, чем от спутницы мэра (да что они — какую–то кнопку у себя нажимают, что ли?).

— Вам бы хотелось путешествовать? — спросил польщенный Найл.

— Еще как. А кому бы не хотелось? — Лицо у нее стало печальным. — Но, как видно, не судьба.

— Ну почему. Все может статься, — заметил Найл, больше из желания доставить удовольствие.

Девушка распахнула глаза, да так, что ему сделалось неловко.

— Зачем вы это говорите!

— Да затем, что я здесь не просто так, а ради договора о примирении.

— С пауками?! — воскликнула она, округлив при этом глаза еще больше. — О, это было бы чудесно! Чу–дес–но!

Будь они сейчас наедине, девушка не преминула бы наброситься на него с объятиями.

Найл спохватился, как бы все это не достигло посторонних ушей, и поспешно сказал:

— Только это секрет, и прошу никому об этом не рассказывать.

— Да разве я посмею, — сказала она, поглядев на него с укором.

Тут их прервал Тифон (как раз вовремя). Он хотел представить гостя дюжему вояке в красном мундире с золотыми эполетами. Вояка представился как лейтенант Васкон, начальник пожарной службы. У него были грозного вида седые усы, а лоб пересекал глубокий шрам. Лейтенант обнажил в улыбке прекрасные белые зубы.

Несколько минут разговор блуждал по привычной уже схеме: как Найл решился отправиться в Страну Призраков, надолго ли думает здесь остаться, нравится ли ему город. Найл, решив разнообразить тему, спросил лейтенанта насчет его шрама. Улыбка Васкона потускнела, и Найл на секунду встревожился, не показался ли вопрос бестактным. Однако миг спустя лейтенант опять засверкал всеми своими великолепными зубами и непринужденно сказал:

— Да так, сразился на дуэли с нашим лучшим фехтовальщиком.

В самой непринужденности тона сквозила гордость.

Найл поинтересовался, часто ли в городе случаются пожары. Лейтенант коротко ответил:

— Хоть отбавляй.

— Из–за молний?

— Если бы только это, — вздохнул Васкон.

Найл удивился.

— Но тогда из–за чего?

Главный пожарный сделал красноречивый жест — дескать, кто бы знал.

Их прервал Герек, поднеся Найлу тарелку с тарталетками и бокалом вина, который он придерживал рукой. Лейтенант Васкон, легонько поклонившись, отошел, и Найлу удалось поесть–попить. Он успел основательно проголодаться, так что спасибо гостям, оставившим его на время в покое (хотя видно, что им не терпится порасспросить чужеземца — вон, несколько женщин неподалеку так и кружат, поедая его глазами).

За едой он машинально замечал, как доблестный пожарный неотрывно смотрит в круглые фиалковые очи какой–то красавице. Интересно, что лейтенант имел в виду этим своим «если бы»? Какие–нибудь умышленные поджоги? Если да, то зачем? И чьих рук это дело?

Переведя взгляд на пассию мэра, Найл невольно вспомнил, как та стушевалась, когда ее сочли за мужнюю жену. И тут же без тени смущения заявила, что они с мэром любовники. Получается, брак здесь считается чем–то постыдным или по меньшей мере предосудительным — так, что ли?

Постепенно в уме забрезжило что–то похожее на объяснение. Стремление к браку основано на биологическом инстинкте продолжения рода. В стране, где женщины поголовно бесплодны, подобный позыв ведет лишь к безысходному отчаянию.

Взрастить в людях убеждение, что брак — это нечто недостойное, разумеется, наилучший способ разрядить накал страстей…

Но как такое оказалось возможным? Бесспорно, пауки смогли навязать людям убеждение, что двуногие — рабы восьмилапых. Но на это потребовались поколения принудительной селекции.