Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
В начале пути я еще задумывалась о том, что будет дальше. Эта планета не предназначена для человека. Для человечества - может быть: здесь есть чем дышать и питаться и опасностей куда меньше, чем на Земле. Но в одиночку тут не выжить даже такой как я. Это пустой мир, мир бескрайней суши, замкнутых внутри нее морей, переходящих в многокилометровые отмели, где едва шевелятся растущие из дна существа, мир гор и опасных облаков. Живому вольготно только на узкой тысячекилометровой влажной полосе вдоль экватора, а чем ближе к полюсам, тем меньше жизни. И это притом, что ледников на полюсах нет, да и сильных морозов не случается. Климат везде почти одинаков, разве что на экваторе дожди не в пример чаще, чем в умеренных широтах. Я убедилась в этом лично. Где я только не побывала! Подо мною проносились моря и пустыни, остроконечные пики, торчащие из черных болотных трясин, и реки с берегами, заросшими синими и рыжими грибами. На экваторе из земли растут живые розовые холмы, в которых живут
В поясах пустынь, что тянутся вокруг экваториальной полосы жизни, совсем иные ветра создают причудливые произведения искусства, до тех пор обтачивая одинокие скалы, пока они не становятся похожи на черепа или целые скелеты. Их пустые глазницы и торчащие носы первое время меня пугали, но скоро я уже не признавала в них знакомых очертаний. Ветер погубил даже пирамиды и круги стоячих камней. От них остались песчаные холмы, под которыми только мой всевидящий взгляд может различить первоначальные очертания. Видимо, они были поставлены очень, очень давно. В других местах кромлехи и пирамиды сохранились лучше, а на дне морей они поражают безупречными формами, острыми гранями и ровными плоскостями.
Кое-где встречаются наполовину высохшие соленые моря - они ослепляют, как зеркало, отражающее солнце. Я сделала запас соли, завязав несколько кусков в оторванный от запасной куртки лоскут ткани, и иногда добавляю ее в свою воду. Есть здесь огнедышащие вулканы, из которых текут и текут красные лавовые реки. Я любовалась ими с большой высоты, потому что близко не подлетишь - их дыхание действительно обжигает.
В морях жизни не больше, чем на суше. С каким земным периодом ее можно сравнить? Пожалуй, с тем, что был до динозавров, и странно, как посреди этого примитива вспыхнул и развился разум нихегг. В морских водах мне встречались организмы в виде бесформенных комков слизи, плывущих против ветра длинных бурых лент, медуз размером с цирковую арену. Но есть здесь и более продвинутые животные. Я назвала их китами и очень разволновалась, впервые встретив. Они живут там, где всего глубже, плавают в густой тяжелой воде с грацией земных китов. Они огромны как небоскребы, я рядом с ними - комар рядом со слоном. Если б такой кит поднял над водой голову, то стал бы подобен острову. Но они никогда не всплывают в верхние слои; я вижу лишь силуэты гигантов, чувствую исходящее от них тепло и слышу разговоры. Их речь разнообразна: киты поют, пересвистываются, ухают и смеются... Встретив их в первый раз, я долгое время летела следом, размышляя, существует ли возможность вступить с ними в контакт. Но зачем?
– подумалось потом. Они киты, а я - человек. Им никогда не вдохнуть воздуха, а меня пугает глубина. И, оставив их, я полетела в другую сторону.
В средних широтах живут уже знакомые грибы, страусы, ящерицы и другие виды, отдаленно напоминающие фауну Земли. И младшего зверя я разглядела сквозь толщу вод, когда спустя долгое время пролетала недалеко от дома нихегг. Это существо в форме змеи или угря длиной метров двести; оно лежит на морском дне, пошевеливая хвостом, и от этого ленивого движения посреди моря образуются круговые волны. Как же такое создание выживает на суше? Ведь собственный вес должен его раздавить!
Думать лень. Искупавшись назло зверю прямо над ним, я устремилась на юг. Чем ближе к полюсу, тем плотнее горы и пустыни зарастали серо-голубыми грибами. Кое-где виднелись следы разумной деятельности родичей нихегг, но я пролетала мимо.
Потом начались полярные пустыни, по большей части бесснежные, но сизые от сухого инея.
Тут, на крайнем юге, солнце стоит совсем низко, хотя не скрывается за горизонтом полностью. Холодно, но не так, как на Земле. Я чувствую этот холод, осознаю его, но не страдаю. Кажется, тело научилось брать энергию прямо из воздуха, даже вода требуется ему все реже...
В вечных сумерках танцует полярное сияние. Оно бесцветно и прозрачно, как привидение: мерцающая завеса, то ли есть, то ли нет. А когда ее точно нет, на ее место приходят миражи. Будто кто-то вырезал кусок чистого неба и вставил в другой участок небосвода. Сначала мне все казалось, что что-то случилось со зрением, и лишь через несколько дней стало ясно, что это мираж. Бывало, справа и слева от меня стояли одинаковые облака, точные копии друг друга. Поднималась ли я, спускалась ли к самой земле, они оставались на одной со мной высоте. Иногда это так напрягало, что я пряталась в нагромождениях скал или искала приюта в мертвых окаменевших грибах, которые от старости крошились на куски. Облака были страшней мороза, а возвращаться в теплые края мне пока не хотелось. Ведь здесь, на полюсе, никто не живет. Это только моя земля и только мой воздух!
Но вот однажды в светло-сером небе появились черные птицы. Только что оно было пусто, и вдруг - сразу трое старых знакомых, каждая величиной с гору. Их тела закрыли полнеба, даже воздух стал темней. Я в замешательстве села на землю - только проснулась и нашла крохотный родничок густой вкусной воды, - и, замерев, провожала птиц взглядом. Не знаю, сколько понадобилось времени, чтобы до меня дошло, что птицы не двигаются с места. Они махали широкими плоскими крыльями и оставались ровно там, где с самого начала нашли их мои глаза. Каждая из них была больше, чем Высокий дом нанья. Я протянула руку, чтобы почувствовать их тепло, и ничего не ощутила. Мысли текли медленно, как водичка из скалы. Пришлось посидеть с закрытыми глазами, только тогда стало понятно, что это тоже мираж. Подняв голову, я успела увидеть, как птицы, различимые до самой тонкой шерстинки, до мельчайшей складочки на шее, быстро затянулись туманом. Их силуэты разорвались на куски и растаяли. Мираж.
Мираж, твердила я спустя несколько десятков снов, закрывала глаза руками и отворачивалась от лица, смотревшего с неба. Оно было огромное - не великан, чудовище!
– шея вырастала из горизонта на западе, а макушка чуть-чуть не дотягивала до зенита. На фоне белой земли и серо-коричневых скал его краски казались непривычно яркими, хотя по земным меркам это лицо могло принадлежать только мертвецу. Бледно-розовая кожа, вся в отслаивающихся струпьях над бровями и на подбородке. На носу она собралась складками, в которые забилась земля или пыль. Щеки тоже морщинистые, и эти морщины кажутся застывшими, вырезанными в дереве. Серо-зеленые губы твердые, как у рептилии. Брови белые, то ли седые, то ли покрытые инеем. Бесцветные, какие-то тоже серо-зеленые волосы облегают голову спутанной сетью и не шевелятся, будто приклеенные. И глаза - пугающие, пристально всматривающиеся вдаль и в то же время пустые. Они были единственным, что живет и движется на этом мертвом лице. Они ищут и не находят. Кого они ищут? Неужели меня?
Подумав так, я вскрикнула, шарахнулась в сторону, испугавшись собственного голоса, кинулась вниз, забыв, куда лечу, и забилась в первую попавшуюся щель. Сжавшись в комок, я зажимала глаза пальцами, но не могла, никак не могла прогнать прочь это страшное лицо.
Много позже, совсем закоченев и проголодавшись, я осмелилась выбраться наружу из своей норы. Огляделась, вздрагивая при каждом движении. Небо было пусто. Поскользнувшись на льду лужи, я уселась и принялась долбить лед костяшками пальцев и отколупывать ногтями. Обсасывая льдинки, я выплевывала приставшую к ним землю и пыталась сообразить, что делать дальше. Руки были умнее головы, они знали что делать, а голова нет. Мысли вылетали из нее, не успев оформиться. Не понимая, что делаю, но с неясным чувством сожаления я вновь оставила землю внизу. Чтобы избавиться от ощущения фиаско, сделала пару мертвых петель, погрозила кулаком в ту сторону, откуда раньше смотрело мимо меня чужое лицо, и полетела прочь.
Над краем нихегг солнце прошло большую часть пути. Я знаю это, хотя давно потеряла все ориентиры. Мой собственный путь сбивается, петляет, кидается в стороны и продвигается к северу со скоростью не быстрей солнечной. Ветры не могут меня остановить, но бурь я остерегаюсь и, почуяв их издалека, облетаю по широкой дуге. Земля внизу уныла, как мое сердце: промерзшая на несколько десятков метров вглубь, каменистая, пустая. Но время идет, и она оживает. Появляются голубые грибы, животные. Скудные ручьи сливаются в речки, их берега зарастают новыми разноцветными грибами. Солнце поднимается выше. Я возвращаюсь в полосу жизни. А лицо все стоит перед внутренним взором, настойчиво смотрит, и я наконец понимаю, что именно меня беспокоит. Это человеческое лицо! Значит, на планете есть еще люди!
Даже столь элементарный логический ход не сразу кажется очевидным. Ведь я не на Земле? Нет. На другой планете, где не существует никаких организмов, сходных с людьми. Но лицо-то было человеческое! Или нет?.. Это не мог быть нихегг, у тех черная кожа, нет носа, да и глаза... Человек, только человек!
Ощущение такое, будто душу встряхнули, перевернули в груди. Мне горячо, страшно, зло и радостно. Эти миражи подобны земным, они отражают то, что происходит где-то в другом месте. Где именно? Неизвестно, но ясно, что не у полюса, а в более низких широтах. Здесь есть люди!