Мир под лунами. Начало будущего
Шрифт:
Можно остаться здесь, на берегу. Научиться парить в толще вод, как научилась перемещаться в воздухе. Адаптация наверняка не отстанет от регенерации: через несколько дней я буду дышать под водой всей поверхностью кожи и ею же впитывать питательные вещества, буду издалека чуять живых существ, смогу с ними общаться... Пищеварительный тракт атрофируется за ненадобностью, легкие превратятся в плавательный пузырь, изменятся функции глаз и носа. Мне откроются чудеса глубин, само чуждое пока сознание этой живой планеты. Но пойму ли я ее? Ведь я уже не буду человеком! И, может быть, однажды в свете заходящего солнца нихегг увидят двух морских зверей, ползущих на запад...
Ветер быстро высушил влагу на коже. Одевшись, кое-как прочесав пальцами волосы и перетянув их шнурком, я снова
В этот день - если называть днем время между двумя снами - мне покорилась новая высота. Думаю, удалось подняться километра на четыре. Противоположного берега было не разглядеть, и ни одного острова не виднелось в матово-голубых водах. Край суши тянулся неровной линией, то отступая далеко на запад, то врезаясь в море остроконечными мысами. Кое-где виднелись узкие галечные пляжи, но в основном берег был высокий, каменистый и безжизненный.
Пока я, сжавшись в комочек под ветром, оглядывала окрестности, небо на востоке потемнело, заросло сизыми тучами. И без того сухой воздух наэлектризовался, шерстяная одежда прилипла к телу, хоть ветер и продувал ее насквозь. Поздоровавшись с черной птицей, я стала спускаться. Пришлось долго искать стоянку, где были оставлены рюкзак и топор. Вот еще одна задача: надо заново учиться ориентироваться!
Приближалась буря. Встречать ее у самой воды - верное самоубийство, если только позволено такое выражение по отношению ко мне. Я спряталась в расщелине меж мрачных скал как можно дальше от воды и провела там несколько часов, пока грохотала гроза.
Сначала усилился ветер. Он дул с моря, собирая на берегу мелкие камешки и швыряя их в мою скалу, о которую они ударялись с дробным стуком. Внезапно узкая расщелина осветилась белой электрической вспышкой. Спустя долгое, как вечность, время прогрохотал гром, прокатился железной бочкой через все небо, прямо над моей головой. Не успел он стихнуть, как сверкнула вторая молния, а отозвавшийся гром принес с собой еще один звук: шелест уходящей от берега воды. Спотыкаясь о раскиданные под ногами камни, пригибаясь под ветром, забравшимся и в мое убежище, я доковыляла до края расщелины и выглянула наружу. И вовремя: прямо на меня море катило валом желто-серую волну. Вот она добралась до берега, втянула в себя воду с мелководья, показав верхушки белых шаров, подхватила и закрутила оставленные ветром камни и устремилась прямо ко мне. Теплые брызги осыпали лицо. В следующее мгновение я уже сидела на узком выступе в пяти метрах над землей, вцепившись в рюкзак и приготовившись взлететь, если скала не выдержит удара. Но она устояла: основание ее находилось глубоко, море и ветер не были ей страшны. Волна врезалась в камень, обтекла его, залила щель между скалами. Совсем стемнело под тучами, но в свете молний виднелись пенные водовороты, открывавшие острые зубы камней. Будь я там, внизу, меня ударило бы о стену, протащило по камням и вынесло прочь вместе с отступившей водой.
Вспышки молний были так ярки и продолжительны, что можно было рассмотреть мельчайшие трещины в стене, к которой я прислонилась. Они ослепляли, но закрыть глаза было опаснее. Я совсем оглохла от беспрестанного грохота и насквозь промокла. С трудом удерживаясь на узком карнизе, ловила губами теплые брызги и молилась, сама не зная кому, чтобы этот кошмар скорей закончился. Но он все длился, хотя дождь так и не полил. Десятки молний сливались воедино, громовые басы пронизывали мое тело, заставляя его трепетать в унисон, а ветер развевал и трепал волосы, пока они не сбились в мокрый колтун.
Закончилась гроза так же неожиданно, как и началась. Я не сразу поняла это: глаза уже не отличали день от ночи, в ушах гудело, хотя гром давно смолк. Осторожно выглянув из-за скалы, я увидела успокоившееся мутное море и изменившуюся прибрежную полосу. Тучи поднялись высоко в небо и растаяли без следа. Не прошло и десяти минут после грозы, а солнце уже палило вовсю, и над берегом поднимался пар. Старого места ночлега не осталось. Море все перевернуло. Несколько вырванных из дна белых шаров растеклись по камням комками слизи и засыхали под солнечными лучами, шипя и воняя.
Делать здесь больше было нечего. Я посидела еще немного на берегу, решая, куда направиться дальше. Это южное полушарие; следовательно, при движении на юг я буду приближаться к полюсу, где холоднее, и наоборот. Что лучше? Перебирая камешки, я пыталась найти ответ. Даже поговорила сама с собой вслух, как когда-то раньше, но поняла лишь одно: мне все равно. Постаралась вспомнить, какие вопросы волновали меня в охотничьем домике перед тем, как уйти к туману. Кажется, я переживала, что еды мало. Нет, сейчас это неактуально. Боялась заблудиться, утонуть в болоте, покалечиться - опять мимо. Страшилась одиночества. Хм... пожалуй, теперь оно мне даже нравится, во всяком случае, об общении с кем бы то ни было не мечтаю. А, вот что: больше всего я опасалась диких зверей. Что ж, это и сегодня настораживает. От волков и медведей хотя бы предполагаешь чего ждать, а здешняя фауна непонятна и неприятна. Тем более, что я не знаю, какие тайны скрывает воздушный океан. Если здесь в нем нет никого, кроме черных птиц, то где-нибудь в другом месте можно столкнуться с настоящими чудовищами. И все же это не так страшно, как лес и медведи. Я не испугалась тогда - не боюсь и сейчас. Так что, поправив ремень и надев рюкзак, я подпрыгнула, взлетела и отправилась вдоль берега на север.
***
Медленно катится по светло-голубому, почти белому небу солнце. Так медленно, что я оказалась намного быстрее его. Пока для прикованных к земле нихегг длился один-единственный день, для меня солнце то стояло прямо над головой, то уплывало к горизонту. Облетая планету, я видела и полдень, и - второй раз - утро, и глухую ночь. Только вечера не встретила, не забралась так далеко на восток.
Изредка сияние дня приглушают такие же медлительные, как светило, облака, живущие на самом верхнем этаже атмосферы. Прозрачные золотистые перья первое время напоминали мне облака родного мира, но скоро я забыла об этом сходстве. Ниже живут синие тучи, тяжелые и мокрые. Летать в них по-настоящему страшно: ощущение, будто плывешь под водой, а вынырнуть некуда. Эти тучи растут месяцами, притягиваются друг к другу, копят силы до тех пор, пока их не разрывает собственная тяжесть, и тогда они опрокидываются миллионами тонн воды, которая на земле вызывает потоп. Она совсем не такая, как та, что вытекает из земных недр. Она светлая, безвкусная и пустая. Когда-то только такую я и пила, но теперь меня от нее тошнит.
Еще ниже - этаж грозовых облаков. Они поменьше дождевых и желто-серые от пыли; их надо избегать, а уж если случайно окажешься в таком - замри и не двигайся, позволь ему пройти мимо, как бы ни было тяжело дышать, как бы ни скрипела пыль на зубах и ладонях. Из этого облака вываливаешься вся грязная и наэлектризованная, аж волосы трещат, а когда окунешься в озеро или море, чтобы смыть пыль, все их обитатели, от планктона до псевдодельфинов, собираются вокруг, притянутые запахом электричества.
Животные меня не трогают. Только старые знакомцы страусы слишком агрессивны, чтобы разбирать, кто перед ними, поэтому я никогда не приземляюсь там, где есть их следы. Ах да, есть еще кровососы вроде жучков, только точно не насекомые: они водятся по всей планете и везде считают своим долгом меня укусить. Убедившись, что я существо несъедобное, первый же жучок каким-то образом рассказывает об этом остальным, и они оставляют меня в покое.
Когда на солнечной стороне мне хочется темноты, я нахожу горы и забираюсь в пещеры. Иногда удается обнаружить прохладную, да еще с водой, и я остаюсь там надолго, наслаждаясь тишиной и распевая песни. Мой голос стал сильным и глубоким, он долетает до самых дальних уголков пещер, вспугивает крылатых и ползающих гадов, которые спешат мне навстречу, убеждаются, что я не опасна, и уходят назад. Но я не спешу возвращаться к свету: солнца слишком много, если не отдыхать от него, можно сойти с ума. Я сплю на камнях, которые приятно холодят кожу, насыщаюсь водой, пою и снова сплю. Порой мне снится Аэль, но как-то невнятно. Уже стерлись в памяти черты его лица, не слышно, что он говорит, и, бывает, во сне оказывается, будто я - это и есть он.