Мир после меня
Шрифт:
– Энцефалограмму, наверное, делали.
– Ну, вот что за воспитание? Так грязно ругаешься в обществе дамы, – я сурово поглядела на мужчину и прыснула со смеху. – Как ты такие слова выговариваешь только?
– Скороговорки чаще произносить надо, – поучая произнёс он и, поглядев на часы, грустно вздохнул. – Ну, вот. Я думал, что у нас будет больше времени на расставание. Теперь в мою берлогу нет смысла идти.
– Почему нет? – возмутилась я. – Мне надо в ангаре быть только… Сколько там времени? Только через сорок минут!
– Детка, это как-то не по-взрослому. Я понимаю, что мы не в восемнадцатом веке, когда за полчаса
– А потом ещё и одеться за минуту.
– Кстати, да. Надо тебя в этом потренировать.
– Нет, не надо. Пожалуйста, – простонала я. – Мне и так какие-то новые курсы подобрать обещали.
– Скорее всего, они так сказали, чтобы тебя не обидеть.
– Да? А чем они могли расстроить меня?
– Тем, что тебе курьерская работа светит. От обслуживающего персонала я тебя отмазал.
– Не знаю даже хорошо это или плохо.
– Ты думаешь, я тебе чего плохого желаю? – Грач недоверчиво посмотрел на меня и провёл пятернёй по своим волосам, чтобы убрать выбившиеся пряди обратно за уши.
– Нет.
– Тогда и не говори глупостей. Для обслуги хороши зелёные мальчишки и девчонки, у которых глаза горят азартом будущей славы. Они знают, что это всего лишь шаг перед тем, как они станут героями. Нужно только немного повзрослеть. Хорошо в этой службе ветеранам и калекам. Их преданность делу требует хоть какого-то участия. Но тебе что там делать? Во-первых, с базы или какого иного объекта никуда не выйдешь. Во-вторых…
– Мне хватило и первого пункта, – ужаснулась я. – А, как у курьера, у меня будут послабления?
– Будут. Ты станешь жить своей обычной жизнью. Самой обычной, Насть. Просто несколько раз в неделю придётся бросать всё в самый неподходящий для себя момент и делать то, что велено.
– А мы? – сердце сдавила тревога. – Мы будем видеться?
– Ближайший месяц регулярно. Меня же назначили ответственным за твоё вливание в Сопротивление.
– Тогда хорошо, – повинуясь порыву чувств, я обняла его. – А потом ты ведь что-нибудь придумаешь?
– Обязательно.
Грач поцеловал меня в макушку и мягко отодвинул от себя, чтобы с лаской провести пальцами по моей щеке.
– Давай я провожу тебя до второго уровня?
– А почему не до ангара?
– О, да никак ты решила не отпускать меня от себя ни на шаг? – хитро усмехнулся он и, видя, что я теряюсь с ответом, виновато развёл руками. – Я бы только за, но мне через пятнадцать минут кровь из носу нужно быть у генерала Фадеева.
– Так вот почему ты не повёл меня к себя! – шаловливо толкнула его я, делая вид, будто обижена. – Знал, что не успеешь за такое короткое время.
– Детка, я военный. Поэтому думай, что говоришь, – абсолютно серьёзным голосом сказал он. – Мне сорок пять секунд раздеться, сорок пять секунд одеться. Я в полной боевой готовности. Но хватит ли тебе времени?
Я не выдержала и рассмеялась.
– Как у тебя получается шутить даже с таким суровым лицом?
– То мне дозволили годы тренировок буддистских монахов.
Я только покачала головой и позволила Грачу проводить меня, насколько то было для него возможно. Говорили мы о всякой ерунде. Лишь перед самым расставанием он выдал мне коробочку с восемью ампулами и спросил, смогу ли я справиться с инъекциями самостоятельно? Знакомая медсестра
– Какое-то размытое обещание.
– В своё оправдание могу сказать – зато я абсолютно честен. И, кроме того, имею в планах встречу с тобой. Очень приятную встречу.
– Тогда это меня устроит.
Чтобы не задерживать его и эффектно уйти, я развернулась и пошла к лифту. И даже не оборачивалась по дороге. Лишь тогда, когда зашла в кабину, посмотрела туда, где ранее стоял Грач. Он по-прежнему находился там. Мне от этого факта стало легче на душе. И особенно приятно, что, перед тем как створки кабины закрылись, он поднёс свои два пальца к губам, поцеловал их и поднял руку в прощании. У меня не хватило времени ответить ему похожим жестом. И, по правде говоря, я знала, что будь у меня хотя бы пара секунд, я бы скорее ринулась ему навстречу и повисла на шее, нежели посылала воздушные поцелуи. Ведь вдали от него мне даже дышать тяжело было.
– О, опять ты, – присоединился ко мне этажом ниже попутчик. – Никак сваливаешь отсюда?
– Да, Макс.
– Круто.
Мужчина замолчал и уставился в одну точку перед собой. Мне же в очередной раз пришла в голову мысль, что ему досталось самое несуразное сочетание генов на свете. Такой фенотип во всём мире, наверное, он один имел. Азиатские глаза синего цвета, армянский нос, по-скандинавски светлые волосы. Боже мой, кем были его предки? Как они вообще встретились?!
Сигнал лифта дал понять, что я доехала до уровня базы, где располагался ангар. Макс вышел вместе со мной, но первым успел приложить палец к сканеру и сообщить номер пропуска. Закончив с процедурой, он вышел из прозрачного бокса и повернулся ко мне лицом, словно поджидал.
– Кажется, я твоя попутчица? – сообразила я.
– Ага. Ты мне снова досталась.
– Хм. И чего? Ты со своим настоящим лицом в городе мелькать будешь?
– Нет, конечно, – Макс обиженно нахмурился. – Пошли к машине, я там маскировку надену. Дел две минуты.
Удивительно. Но этого времени ему действительно хватило для преображения. Бороду, правда, он на этот раз нацеплять не стал, но накладку на нос использовал. Затем какая-то пара движений пальцами и его лицо, в остальном очень даже приятное, стало напоминать лошадиную морду. А каштановый парик, с волосами длиной чуть ниже ушей, только усугубил это впечатление.
– Господи, да во что ты себя превратил?
– Зато, в толпе прохожих ты бы снова меня не узнала.
– Вот уж точно!
– Насть, да какое мне должно быть дело до того, как меня воспринимают люди? – Макс серьёзно посмотрел на меня.
– Не знаю. Все хотят друг другу нравиться.
– Все и могут нравиться. А я как-то с детства знал, почему на меня пальцем показывают.
– А как?
– Что как?
– Как тебе такая внешность досталась?
– Мама на половину китаянка, а папа армянин. Я вобрал в себя их лучшие черты, да ещё и русской бабушке сделал приятное.