Мир после меня
Шрифт:
– Ничего себе бабы… До трёхста метров огнём палить!
– Обычно расстояние куда как меньше, – напомнил Макс. – Их точечно перемещают на нужную позицию. Ту, откуда удобнее по какой базе нашего Сопротивления вдарить. «Призраки» всё разнюхивают, «пузатые» жгут. Думаю, ты поняла цель карательных пунктов? Это наша самая большая головная боль. Они не дают нашему брату набрать силу.
– Я одного понять не могу. Почему вы действуете тайно? И почему эти мунты уничтожают вас тайно? Я думаю, нашествие таких «пузатых» новости бы осветили! Значит, всё под маскировочным полем, да?
– Верно. А тайно всё по простым причинам. Мунтам нужны человеческие ресурсы. И, находясь в тени, им проще их добыть. Мы же боимся, что если раньше времени всколыхнём планету, то нас просто-напросто грубо обратят в рабов. Всё человечество. И потому, нет. Сначала надо добыть сведения как противостоять этим гадам. Нужно стать с ними на один технологический уровень. И для этого первое дело разведка, для которой важно что? Тишина. Так что всё, что мы можем из активных действий, так это организовывать партизанские вылазки. Ударить то здесь, то там. Дать врагу понимание, что он не лишил нас зубов.
– Ударить здесь, ударить там, – вслух задумалась я. – И много уже получилось сделать?
– Достаточно, чтобы дожила до своих лет и думала, что вокруг тебя мир во всём мире.
Глава 7
Я решила попросить Макса остановить машину на углу дома по одной причине и нескольким соображениям. Отсюда детскую площадку хорошо скрывала дворовая растительность. Из окон родительской квартиры местность не обозревалась. Идеальное место для высадки. Самое то, если цель не только вернуться домой, но и не нарваться на близких раньше времени. Даже обоснование, почему надо высадить меня именно здесь, а не у подъезда, выглядело простым, понятным и совершенно логичным.
– Как из кармана повернёшь, сразу и тормози где, – своевременно попросила я. – Не надо вглубь ехать. Там машина на машине, разъехаться проблематично, а расстояние в два подъезда я и сама пройду.
– Ладно, – не стал спорить Макс. Он как раз повернул во двор и смог по достоинству оценить плотность парковки. Высотные хрущёвские дома, сжатые со всех сторон бюджетными новостройками, казалось, находились в осаде и едва позволяли протиснуться между собой. Узенькая улочка, петляющая между ними, была переполнена транспортом.
– Сюда давай, – я указала на пространство, чудом оставшееся свободным. Не иначе совсем недавно его кто-то освободил. Так бы стоять на аварийке, а водителю за нами нетерпеливо сверкать глазами, а то и на сигнал жать. Мне всегда не нравились такие ситуации.
– Угу. Сюда встать как раз получится.
Он в два приёма ловко разместил машину на пригодное для парковки место и уставился в боковое стекло. Красный седан, что ехал за нами, уже пытался разъехаться с чёрным джипом. Женщина за его рулём нещадно тупила.
– Вот видишь, какой ужасный двор? Правильно, что именно здесь встали, – довольно заключила я.
Как говорится, на воре шапка горит. В другое время я или внимания не обратила бы на эту ситуацию, или пошутила на тему талантливого вождения. Однако в этот момент мне бессознательно требовалось добавить нотку убедительности к ранее сказанным словам.
– Да, согласен. И погоди выходить. Пусть сначала закончат, а то там зона боевых действий. Пешехода и не заметят.
– Ладно.
К счастью, за пару минут автомобили разъехались и каким-то чудом даже соседние машины не задели. Так что вскоре Макс скомандовал:
– Всё. Теперь можно.
Я давно расстегнула ремень, а потому нетерпеливо ступила на асфальт. Макс тоже вышел на улицу. Он мимоходом осмотрелся и начал открывать заднюю дверцу, чтобы достать мой походный рюкзак. Я подошла ближе к нему, и вдруг услышала знакомый звонкий детский голосок:
– Мамочка! Уря! Мама!
Похолодев, я обернулась и увидела, как вдоль соседнего дома, держа Вадика за руку, идёт мама. Во второй руке она несла продуктовую сумку, а потому я моментально поняла, что эти двое возвращаются из магазина привычной дорогой.
Вот свезло же!
Вадик меж тем вырвался и побежал мне навстречу. Обидеть сына я не могла, а потому присела на корточки и развела руки, чтобы заключить радостного мальчишку в объятия.
– Мама, баба мне бибику купила. Красную. Поехали кататься? – он раскрыл ладошку и показал дешёвую маленькую машинку. Такие, как эта, регулярно покупались, ломались и выкидывались в мусор.
– Конечно, поедем, – уверила я ребёнка и, взяв его за руку, поднялась в полный рост.
Мама как раз подошла совсем близко и, судя по её широко раскрытым глазам, лошадиная внешность Макса произвела на неё впечатление. Затем женщина окинула оценивающим взглядом машину, рядом с которой я стояла, и смягчилась. Однако прежде чем на её лице появилась приветливая улыбка, она, переведя взгляд на моего спутника, непроизвольно вздрогнула всем телом.
– О, Настенька, ты вернулась, – с непривычно ласковыми интонациями произнесла мама, останавливаясь возле Вадика. – Чего не позвонила?
– Да, как-то, – замялась я, но, видимо, маму ответ на этот вопрос совсем не интересовал. Она как можно доброжелательнее поглядела на Макса и, стараясь улыбнуться ещё шире, осведомилась:
– А вы и есть Саша?
Макс перевёл взгляд на меня, и я, проявляя чудеса кретинизма, утвердительно кивнула ему головой. Дельная мысль о том, что его можно выставить таксистом, пришла ко мне парой секунд позже. А слово не воробей.
– Да.
– Здравствуйте, Саша.
– Здравствуйте.
– Я Мария Сергеевна. Настенька мне о вас столько хорошего рассказывала.