Мир Приключений 1965 г. №11
Шрифт:
— Надо поискать. — Он стал пристально глядеть мне в лицо.
— Надо будет взять и вот это, — я снял со стены два ножа, похожих на самурайские мечи, — от акул отбиваться и если хунхузы нападут.
Он усмехнулся, подмигнул, толкнул меня в плечо:
— Ты хочешь немножко испугнуть? Да?
— Нет, Ваня, дело серьезное. У тебя есть пистолет? Или лучше автомат? Тр-р-р… — Я приставил поварешку к животу и повел ею по сторонам.
— Зачем стрелять?
— Если полезут. У них же автоматы, пистолеты, а у нас, — я показал ладони рук, — ничего нет.
— Ты хочешь войну
— Нет, зачем же, мы только будем отбиваться, если они нападут.
— Ты смешной мальчишка. Здесь нельзя играть. Посмотри! Кругом вода, кусуча рыба, акула. Сразу буль-буль. Надо подождать, когда будет земля, порт. Тогда можно потихоньку уходить.
— Мы не дойдем до порта. Сегодня к вечеру, а может, сейчас, пойдем ко дну.
Поняв, что я не шучу, он прошептал, заметно бледнея:
— Где хочешь ломать дырку?
— В машинном отделении.
— Машину ломать — это плохо, — сказал он со вздохом, вытер с лица пот, — шибко плохо, прямо неприятности. — Он смотрел на меня испуганными глазами, силясь улыбнуться.
Надо было как-то выходить из неприятного положения, и я сказал первое, что пришло в голову:
— Паруса останутся, дырку заткнем и доберемся до какого-нибудь острова.
Он покачал головой:
— Зачем паруса, когда большая дырка? Тогда наша шхуна фангули, перевернется, все мы буль-буль. Хунхузы буль-буль. Ты, я буль-буль, Жак — все пропадут. Это нехорошо, — он прищурился и потряс толстыми щеками, — даже совсем плохо. Надо капитану говорить.
Я испугался и стал его успокаивать.
— Зачем идти к капитану? Ведь дырки еще нет, а если будет, то заткнут чем-нибудь.
— Ты шибко хитрый, ты сказал — большая дырка! Какая большая? Эта кастрюлька? — Он показал на жерло котла, в котором варил еду для всей команды.
— Не бойся, Ваня, это я сам хотел пробить дырку.
— Ты! — Он просиял. — Тогда ничего. Я сразу подумал- ты немножко обманываешь. Даже просто шанго, по-русска хорошо, когда так обманывают. Только пока, — он лукаво подмигнул, — пока давай не надо. Когда будем в порту, тогда будем думать. Шибко думать. Поспешать давай не надо. Ух ты! — спохватился он, снимая кастрюлю, в которой что-то подгорело. — Чуть совсем не пропади мясо. Тогда неприятности. Капитан любит такое мясо. Давай посуда, капитана кормить надо!
Я смотрел на кока и думал с облегчением, что не раскрыл ему нашу тайну: как видно, бедняга оказался не храброго десятка.
Когда я принес обед в капитанскую каюту, то Симада-сан, сидя за столом, неторопливо разглаживал доллары, фунты стерлингов, иены, франки и раскладывал их в разные кучки. Он улыбался, скаля крупные золотые зубы, и что-то бормотал себе под нос. Ласковый Питер, бледный, осунувшийся за эти несколько часов, как после болезни, нервно грыз потухшую сигару и с плохо скрываемой ненавистью следил за толстыми пальцами японца.
Увидав меня, он скривил в улыбке тонкие губы.
— Поздравляю. Теперь твоим хозяином стала эта желтая обезьяна. Он убил мою карту двадцать раз подряд. Ты не находишь, что твои новый хозяин шулер? Как я не завидую тебе, Фома!
Не ответив, я стал хватать с подноса и расставлять по столу, свободному
Симада-сан поднял голову и с той же улыбкой сказал на довольно чистом немецком языке, обращаясь ко мне:
— Бой! Твой бывший хозяин настолько взволнован проигрышем, что высказывает вслух недозрелые мысли. Нам остается только сожалеть об этом.
Ласковый Питер, выронив изо рта сигару и сосредоточенно помолчав, промямлил:
— Я не предполагал, что вы так хорошо знаете мой язык. — Что вы, совсем плохо. Но не настолько, чтобы не понять, когда меня оскорбляют.
— Я совсем не хотел… — В это время в каюту ворвался бешеный перезвон рынды. — Боевая тревога! — Ласковый Питер вскочил. — Сейчас не до ссор.
— О да, мы отложим нашу приятную беседу, — ответил Симада-сан, сгребая деньги со стола.
ГИБЕЛЬ “ЛОЛИТЫ”
На палубе готовились напасть на океанскую джонку. Громоздкая трехмачтовая деревянная посудина с высоко приподнятой кормой, распустив все свои прямоугольные паруса, натянутые на множество бамбуковых палок, кренясь на левый борт, тщетно старалась уйти от быстроходной “Лолиты”. Вооруженные матросы стояли возле расчехленных, готовых к спуску шлюпок.
На баке возле пушки, среди орудийного расчета, я увидел Жака.
Резко ударил в уши орудийный выстрел. Перед кормой джонки поднялся столб воды. Тотчас же самый большой парус со средней мачты пополз вниз. И скоро, убрав все паруса, джонка остановилась, тяжело покачиваясь на волнах. “Лолита” подошла к ней на расстояние кабельтова. Шлюпки с матросами спустили на воду, и они помчались к беззащитному кораблю. Грабители пробыли там не больше получаса и вернулись по сигналу с “Лолиты”.
Все это время я стоял возле камбуза, глядя, как разбойники расправляются с командой джонки, бросают в шлюпки тюки с товарами. Едва только шлюпки подошли, их подцепили талями, шхуна дала полны” вперед, шлюпки поднимали уже на ходу. “Лолита” спешила на новый грабеж.
Джонка не успела скрыться за горизонтом, как над водой раскатился взрыв. На ее месте осталось только облачко черного дыма.
Я подбежал к Розовому Гансу; он стоял у фальшборта и, давясь от смеха, рассказывал что-то французу-артиллеристу, мрачному человечку с черной бородой.
Веселый немец, увидав меня, сказал, показывая на француза:
— Артиллерия не довольна, что я подсунул в это корыто парочку мин. По их мнению, парусник надо было расстрелять из пушки. Он жалуется, что последнее время у него совсем нет тренировки. Я пытаюсь ему объяснить, что незачем палить среди белого дня в парусник, когда с этим делом не хуже справится “несчастный случай”. Ха-ха! Чисто сработали мои магнитки.
— Надо вернуться, спасти их, — сказал я. — Там люди гибнут!
— Пустое дело: здесь кишат акулы. — Розовый Ганс махнул рукой. — Да жалеть их нечего. Они могли сообщить о нас. Дьявол их знает, может, у них была радиостанция. Вызвали бы английские миноносцы, а те могли нам все сорвать. Теперь нам никто не помешает. Ха-ха…