«Мир приключений» 1966 (№12)
Шрифт:
Михаил говорит это очень спокойным, бесстрастным голосом, а Валентина с ужасом думает:
“Боже мой, неужели он попал в лапы шпионов?.. Что же теперь делать, как его спасти?..”
— Некоторые из нас тоже мечтали быть похожими на знаменитого Джеймса Бонда с номером ноль-ноль-семь, дающим право убивать… Наверное, тот, кому мы дали кличку Джеймса Бонда, может не только убить, но и заставить сделать это любого из нас. Девушку убили по его приказу…
— Какую девушку?
— Я ее не знал, но они ее убили, и Джеймс хотел, чтобы я был к этому причастен. И он сделал меня причастным…
— Нет, ты просто бредишь, Михаил! Ложись сейчас же в постель — смотри какой у тебя холодный лоб. Я ведь все-таки врач, и ты слушайся меня…
— Э, какой ты врач, — вяло усмехается Михаил. — А что всё это не бред, я тебе сейчас докажу.
Он торопливо нагибается, ищет что-то под диваном, достает бобину с магнитной лентой и дрожащими руками вставляет ее в магнитофон. Неестественно громко щелкает кнопка воспроизведения записи.
Затаив дыхание Валентина слышит пьяные выкрики каких-то мальчишек, грубую брань, произнесенную чьим-то более низким голосом, и душераздирающий девичий крик:
“Куда вы меня тащите, мерзавцы!.. Помогите, помогите же, ради бога!..”
“Заткните ей глотку!” — командует властный голос, принадлежащий, видимо, вожаку этой банды.
Теперь слышно лишь приглушенное хрипение, а потом чей-то озлобленный выкрик:
“Ой, кусается, зараза! До крови укусила!..”
“А ну, пырни ее, Малыш!”
Раздается такой душераздирающий вопль, что Валентина невольно закрывает уши.
И снова крик девушки (ей удалось, наверно, освободить рот):
“Помогите… Помогите… Убивают!”
“Кончай ее, ребята! А то еще услышит кто-нибудь”.
“Чего испугались-то? — слышится насмешливый низкий голос. — Пусть себе орет — тут в лесу никто ее не услышит. А вы привыкайте к этому, закаляйтесь… Чего трясешься, Малыш? На-ка финку, будь мужчиной!..”
— Выключи эту мерзость! — протягивает руку к магнитофону Валентина. — Я не могу больше…
— Подожди, сейчас и меня услышишь, — останавливает ее Михаил.
“Ну, а ты чего опустил руки, Ясенев? — снова слышится властный голос вожака. — Тоже мне супермен!”
“За меня не бойтесь, — хрипло смеется Михаил. — Моя рука не дрогнет. Я…”
И опять душераздирающий крик девушки…
Но Валентина уже не в силах слушать. Она выдергивает шнур из розетки, и магнитофон захлебывается на полуслове.
— Правда, здорово сфабриковали мое участие в убийстве? — с нервным смешком спрашивает Михаил.
Валентина молчит, с трудом переводя дыхание.
— Уж если и ты готова в это поверить, то…
— Но откуда же там твой голос? Ведь это действительно твой голос! Пьяный, озверевший, но твой…
— Да, верно, пьяный. Это Тарзан меня спаивал в притоне Джеймса, который мы называли “колледжем”. Подзадоривал, чтобы я целый фужер водки выпил. Вот я и ляпнул, что моя рука не дрогнет, и опрокинул фужер себе в рот. А потом без сознания под стол свалился. Ну, а Джеймс записал мои слова на магнитофонную ленту, а потом к той, что ты слышала, подмонтировал. Вчера они продемонстрировали мне это, и получилось, будто я в самом деле участвовал в убийстве. А когда я стал возражать, Тарзан меня оборвал: “Просто слушать противно, как этот герой выкручивается! Ты же таким пьяным был, что и вообще-то ничего не помнишь”. А Джеймс добавил: “Это и понятно. Все вы только в пьяном виде супермены, а в трезвом ходите с поджатыми хвостами”.
Страшась взглянуть в глаза сестре, Михаил завершает свою исповедь деланно равнодушным тоном:
— Я все теперь тебе рассказал. Хочешь верь этому, хочешь не верь…
Валентина долго молчит, видимо, не в силах произнести ни слова, потом спрашивает чуть слышно:
— А зачем им это?
— Джеймс хотел какое-то дело мне поручить. Сказал даже — выполнишь, отдам тебе тогда эту пленку.
— А ты знаешь кого-нибудь из тех, кто действительно в убийстве участвовал? Этого Малыша, например?
— Нет, не знаю. Он, наверно, из числа подопечных Тарзана, которые в “колледже” Джеймса никогда не бывали. Их даже сам Тарзан считал подонками. А в “колледже” собирались подонки другого рода… Образованные хлюпики, вроде меня, мечтающие стать суперменами…
— А где же находится “колледж” этого Джеймса?
— Не знаю…
— Как не знаешь?
— А так. Меня туда в пьяном виде возили… Не совсем, конечно, бесчувственным, но в таком состоянии, когда уже на очень соображаешь. И потом поздно вечером, да еще по каким-то темным улицам.
— И тебя это не настораживало?
— Нет. Нравилось даже. Таинственно, как в романах Флемминга.
— Что же мы теперь делать будем?
— Не знаю…
— Может быть, попробуешь заснуть?
— Не удастся, наверно…
Валентина хотела сначала пойти в Комитет госбезопасности, но Михаил сказал, что лучше в уголовный розыск на Петровку.
В комендатуре ей выписали пропуск к полковнику Денисову. И вот она сидит теперь в его кабинете и рассказывает все, ч го узнала вчера от брата. Полковник не перебивает ее, слушает очень внимательно, записывая что-то в настольный блокнот.
Кончив свой сбивчивый рассказ, Валентина спрашивает:
— Может быть, об этом нужно было не вам, а работникам Комитета госбезопасности рассказать?..
— Нет, судя по всему — это дело нашей компетенции.
— А кличка этого самого главаря банды — Джеймс Бонд, и его номер ноль-ноль-семь?
— Это номер не его, а героя романов Флемминга, — улыбается полковник. — И учит он не столько секретам ведения тайной войны, сколько искусству ненависти и жестокости, пытается воспитывать неразмышляющих убийц и насильников. Теоретики “творчества” этого Флемминга утверждают, что книги его дают отдушину присущей будто бы каждому человеку жажде насилия и агрессивности. Ну, а ленту с записью убийства той девушки вы не захватили?