Мир приключений 1984 г.
Шрифт:
— О, Иван Иванович! — обрадовался Коренастов. — Начальство прислало? Наш возчик, губпросовский, — объявил он Андрею, — заботятся обо мне начальнички, чтобы с грузом не возился.
Черт бы тебя побрал с твоими заботливыми друзьями! Надо поскорее выбираться на пристань: может, там знакомые чекисты или милиционеры найдутся, помогут. Андрей быстро попрощался и вышел. Однако в страшной толкотне на пристани нечего было думать кого-нибудь разыскать. Несколько красноармейцев с трудом сдерживали натиск толпы. Один из них на вопрос, где комендант, только крепко
Кто-то тронул его за плечо. Филипп Антонович! Милости просим — легки на помине…
— В город? — Коренастов покачивался, видно, еще хлебнул с возчиком.
Андрей кивнул.
— Значит, вместе? Возьмем извозчика?
В руках у Коренастова был только его небольшой “самогонный” чемодан. Где же многочисленные тюки и ящики? “Эх, дурак ты, простофиля! — выругал себя Андрей. — Не надо было уходить из каюты. Ладно, поеду с этим”.
Когда пролетка выехала наверх, Коренастова совсем разморило.
— Какая же это Гончаровская? — говорил он, заплетаясь, Андрею. — Главная улица, а дома без стекол. Раньше тут что было — благочиние, чистота, витрины. А теперь вон — тьфу!.. Знаешь, поедем подальше от этой мерзости. К моей сестричке, на Северный Выгон. Там у меня еще самогончик есть, а?
Андрей кивнул.
— А сестренка моя, Симочка, знаешь? — Коренастов пьяно громко захохотал. — И еще там сестры Христа. Вот это цветничок!..
— Какие сестры Христа?
— “Какие, какие”! Говорю — христовы сестры. Увидишь…
Добротная пятистенка, выкрашенная зеленой краской, стояла на пустыре, окруженная сзади высоким забором с торчащими гвоздями.
“Мрачное место”, — подумал Андрей, когда они выходили из пролетки перед крылечком с резными столбиками. Северный Выгон издавна славился в городе как прибежище воров. Еще до войны тут сгорели казармы и теперь высокая кирпичная труба от них одиноко высилась посреди пепелища. А неподалеку распространяла свои запахи городская свалка, по которой бродили стаи голодных одичавших собак.
— Да у вас, никак, пир? — сказал Андрей, когда Филипп Антонович, открыв своим ключом парадную дверь, ввел его в прихожую. — Вон как шумно…
В раскрытые двери была видна небольшая квадратная комната. При свете подвесной пятилинейной лампы вокруг стола, заставленного бутылями с самогоном, вареной картошкой, огурцами, жареной рыбой и еще чем-то, сидело несколько сильно накрашенных девиц — одна с гитарой — и два парня лет двадцати.
— А чего же? — ответил Коренастов. — Симочка моя — известная в городе хиромантка. Знаешь, как по руке гадает! Достатки у нее есть, отчего не повеселиться? А эти, — он махнул рукой в сторону девушек, — они и есть сестры христовы. Половину дома у нас снимают.
Навстречу им поднялась полная брюнетка лет двадцати восьми, в светло-голубом шелковом платье.
— Знакомьтесь, — сказал Коренастов. — Серафима Ивановна Ковригина. А это — друг мой, Андрей Лосев, хороший парень, прошу любить и жаловать. Давай, Андрей, с дорожки-то тяпнем по маленькой.
Шагая поздним вечером домой по совершенно безлюдной улице, Андрей инстинктивно сжимал в кармане рукоятку браунинга. Ну и места! Нападут бандиты — хоть кричи, хоть вопи, никто даже не покажется, не то чтобы на помощь прийти. А дом, куда он попал? Уж не притон ли какой бандитский? И сестры Христа — веселые. А хиромантка, гадалка эта, как кокетливо посматривала на него. Коренастов — тот сразу свалился совсем. Нет, не сестра она ему вовсе, врал он. Так с сестрами не разговаривают… И отчество у нее другое. Зато теперь точно известно, где этот спекулянт обитает… С утра к Никите — рассказать ему.
Вот поездка-то какая получилась! К Андрею вернулись грустные мысли. Неужели Наташа его разлюбила и вправду вышла замуж? Если б любила, обязательно написала бы, хоть матери его, а написала бы. А может, погибла?..
— Интересно, кто же такой этот Коренастов? — задумчиво говорил Никита. Он сидел на подоконнике и время от времени посматривал на улицу.
— Спекулянт, кто же еще, — отозвался от своего стола Андрей. — Я ж говорю: мешки у него там были, узлы…
— Я про эту хиромантку уже слышал. Говорят, здорово гадает.
— Вот у нее и погадай, кто такой Коренастов. Да что думать! Я который раз твержу: надо туда с обыском и брать их всех разом.
— А я тебе, Андрюха, который раз твержу: в нашем деле такая спешка годится только при ловле блох. — Никита рассердился, соскочил с подоконника и зашагал взад и вперед по комнате. — Ну, возьмем его, а что дальше? Сам говорил: сплавил свой багаж куда-то. Значит, от всего отопрется, даже если что было. Так, братишка, работать нельзя.
— Но я точно чувствую: контра. А еще связи какие-то, помнишь?..
— Это все слова, а нам факты нужны, факты, дорогой товарищ! И еще — вещественные доказательства, вещественные! Ясно? Так что вот как поступим. Пойдешь в губпрос, выяснишь, кто такой этот тип, откуда. И наведайся еще к нему в гости. Я, знаешь, чем дольше в ЧК работаю, тем больше убеждаюсь: с маху рубить надо, когда вполне ясно, что контра. Да еще когда бандиты там, в лесу, кулачье… Так что учись, братишка, и не спеши. Понял?
— Попять-то понял, а только чует мое сердце: можем упустить этого. — Андрей встал, махнул рукой. — Что тогда — будем слезы лить? И почему ты чутью моему не доверяешь?
— Плохо еще чуешь. Да не вздумай-ка самодеятельностью заниматься, как тогда… II со старухой — помнишь? — наколбасил. Я вот поговорил с пен по-человечески и выяснил: постояльца-то ей рекомендовал куликовский поп.
— Отец Константин? Не может быть! Бабушка моя все твердит: душевнее этого батюшки не встречала. А как ты узнал?
— “Как, как”! Пришел к бабке домой, в гости. Сахар принес, чай с ней пил. Ну и рассказал ей, значит, зачем это нам нужно, объяснил, что, мол, к пен, трудящей бабке, никаких претензий от пролетарской власти нет, а она должна помочь нам выяснить личность врага революции. Подход нужен к человеку, тем более, люди-то свои.