Мир приключений 1984 г.
Шрифт:
— Положение в Сенгилее еще тяжкое, — говорил Лесин. — Хотя основные очаги восстания уничтожены, разбитые бандиты рассеялись по уезду. Особенно свирепствует банда Никиты Ухначева. Два наших кавалерийских отряда зажали было ее у села Беклемишево, а бандиты как сквозь землю провалились. Видно, помогает им местное кулачье. И еще… — Председатель на мгновение остановился, внимательно посмотрел на присутствующих. — Есть сведения, что руководители Сенгилеевского ЧК — пособники бандитов. Об исключительной опасности такого предательства говорить не буду…
— Ясно! — раздались голоса. — Все понятно!
— Что
Когда Андрея снова позвали из приемной к Лесову, он увидел, что лицо председателя губчека совсем посерело от усталости. Потягивал неизменную махорочную самокрутку Борис Васильевич Крайнов. Рядом стоял Никита, как-то по-особому собранный.
— Вот что, Ромашов, — вынул папироску изо рта Крайнов. — Тебе в этом деле предстоит трудная роль. Мы тут решили, что больше некому…
— Что некому?
— Да вот, понимаешь, председатель и заместитель Сенгилеевской ЧК всех нас хорошо знают… А ты человек у нас новый, тебя они не видели. И в Сенгилее ты не бывал. Так что там тебя, считай, никто вообще не знает. Поэтому пойдешь к ним в ЧК под видом связного от карсунских бандитов. У нас для этого есть пароль. Мол, карсунские повстанцы хотят объединиться с сенгилеевскими и снова ударить по Советам. Понял?
— Понять-то понял, а вдруг они не предатели и задержат меня как врага Советской власти? Что тогда?.
— Никита с отрядом будет в лесу наготове. Если не явишься в условное время — постарается выручить. Но риск, конечно, есть, и немалый. На то мы и чекисты…
— Я на это всегда готов, Борис Васильевич…
— Вот, вот, — вмешался Лесов, — я тоже говорил, что парень ты боевой. И бывал уже в разведке. А другого выхода у нас просто нет. Надо выяснить все до конца. Понимаешь, если правда насчет этих сенгилеевских “чекистов”, то мы одним ударом разрубим все бандитские связи.
Андрей кивнул.
— Тогда, товарищ Ромашов, иди готовься: переодевайся, получи явки, выучи пароль, легенду — что говорить там будешь… В общем, Золотухин тебя подробно проинструктирует. Помни только: люди они умные, проницательные, а заместитель председателя — у того просто нюх какой-то на всякую опасность. Обдумайте с Никитой каждую деталь, каждую лазейку и доложите нам.
Через два часа, когда приемная председателя губчека совсем опустела, в кабинет Лесова зашли Золотухин и высокий, складный деревенский парень в синем чапане и добротных смазанных сапогах.
— Готов, товарищ председатель, — четко щелкнув каблуками, доложил Никита.
И тут Андрей вдруг оказался под перекрестным допросом: Лесов и Крайнов наперебой стали спрашивать, как его зовут, откуда он родом, кто родители, кого знает из руководителей карсунских бандитов, где базар в Карсуне, какие есть села в окрестностях, какие явки ему известны… Вопросы так и сыпались один за другим. Наконец они умолкли, посмотрели друг на друга.
— Как думаешь, Борис Васильевич?
Крайнов кивнул:
— Пойдет, парень подходящий.
Сухонькая сгорбленная старушка в телогрейке, темном платке и длинной ситцевой юбке опасливо обходила по узкой кромке у забора огромную лужу, перегораживающую изрытую, незамощенную улицу.
— Откуда, Аграфена Ивановна? — Высокая, полная старуха в плюшевом жакете поджидала ее на другой стороне лужи.
— Со службы, матушка, с нее. А вас чего же я севодни не видела? Воскресение ведь.
— Не была, не была, правда, грех большой. Невестка занемогла, а внуки малые совсем. Вот и провозилась до сего часа. Придется у отца Константина отпущение просить, отмолить…
— А какую он проповедь сказал — все плакали!
— О чем же это?
— Да о том, какие времена тяжкие для православных настали. Из Откровения Иоанна Кронштадтского, святого человека. “Поздравляю, говорит, вас, братья и сестры, с новым небом и новой землею”. А дальше вопрошает: “Неужто нашему миру скоро конец придет, неужто светопреставление скоро наступит? Люди мрут, как тараканы”.
— Истинно так…
— Конечно, истинно! Недаром же все в слезы. Погибаем прямо от голода и холода. Дров нет, хлеба едва-едва, тиф кругом косит народ. Отец Константин говорил: знамение было в селе одном… Запамятовала по старости, в каком… Явился Николай-угодник народу хрестьянскому и изрек: “Вы зачем Николая изничтожили? Погибнете без него”. А его спрашивают: “Какого Николая, отец святой?” Он и ответил: “Которого все знаете. Боритесь за него, а то кара божия постигнет вас”.
— Говорят, вон в Сенгилее все церкви большаки закрыли — конюшни да склады там устроили. Грех-то какой — храмы божий испоганили! Вот и насылает господь на нас сыпняк да мор.
— Истинно так. Недаром отец Константин говорил, что скоро постигнет кара нечестивцев всех, божие воинство огнем и мечом изничтожит их. А еще сказал, что истинные православные в сей тяжкий час должны помогать церкви.
— Вот видишь, Ивановна. А дочь-то твоя совсем к им в услуги пошла. И внук твой, Андрюшка, — вся улица говорит, — прямо в антихристы записался. Покарает их господь!..
— Я сколько твердила им — не слушают. Уж я и отмаливаю за них троекратно, к отцу Константину каждую неделю., а то и по два раза исповедоваться хожу, за них все. Батюшка говорит: они сами не ведают, что творят, а господь узнает и простит.
— Может, и простит, а может, и нет. Ты бы прикрикнула на них как следовает. Чай, ты мать и старшая в семье. Да еще мужиков своих настрополила бы.
— Нет, не слушают они меня старую. А старик мой с зятем Василием Петровичем в отход ушли — в Большие Ключищи, избы мужичкам подправляют. Хлеб-то надо зарабатывать. Ладно уж, прощай, Анна Александровна, внуки некормленые ждут. Ох, грехи наши тяжкие!..