Мир Расмус. Потомок воина
Шрифт:
Услышав голос, Роб тут же вскочил на ноги, держа в руке меч. Юноша и не заметил, как вытащил его, но было это весьма кстати, и теперь, направив острие на силуэт неизвестного, Роб быстро почерпнул немного магической энергии из своего резерва, и, создав вокруг себя простое защитное заклятье на случай, если у незнакомца окажется лук или арбалет, произнес:
— Кто ты такой? Покажись! Предупрежу один раз — если ты разбойник, и хочешь меня ограбить, то даже не думай об этом, если хочешь жить.
— Да какой же я разбойник-то, милсдарь? — удивленно воскликнул голос, а затем его обладатель, наконец, вступил в освещенный
Мужик тем временем сделал еще шаг вперед, но остановился, будто только сейчас увидел направленное на него острие меча. Его лицо приняло испуганное выражение, и он затараторил:
— Господин, прошу, нет нужды мне вредить. Я простой путник, возвращаюсь в родную деревню. Просто с дороги заметил в рощице небольшой огонек, да и решил заглянуть. Я никакой не разбойник. У меня и оружия-то нет, — с этими словами мужик бросил свой дорожный посох на землю, а затем туда же поставил мешок. — Если хотите — я могу уйти.
— Нет, в этом нет нужды, — ответил Роб, опуская меч. — Просто я принял тебя за разбойника. Но ты можешь остаться, если хочешь. Вдвоем в любом случае безопаснее.
— О, а вот это правильно, господин, — обрадовался мужик. Он подобрал свой мешок и плюхнулся у костра прямо на землю, протянув к огню руки, при этом продолжая говорить: — А про разбойников, вы, господин, верно сказали. Лютует они нынче. У нас вон в деревне за последний месяц уже двое пропали. Пошли по разным надобностям в город, да и не вернулись. Ну и меня вот ночь в дороге застала. Уж я и натерпелся страху, пока в темноте шел да от каждого шороха вздрагивал. А тут смотрю — огонек. Ну я и подумал, что с другим путником аль с компанией переночевать безопаснее, чем одному. Если вы, господин, не против, — покосился мужик на Роба.
— Не против, — кивнул Роб, тоже опускаясь у костра на свой расстеленный на земле плащ. — Но имей в виду — завтра утром я продолжу свой путь.
— Это конечно, господин, ясное дело, — закивал мужик. — Я и разбудить вас могу, коль прикажете, — а затем мужик хлопнул себя по лбу, будто забыл что-то. Вскочив на ноги, он церемонно, но немного неуклюже отвесил поклон, а затем произнес: — Меня Кормаком кличут, господин.
— Андрэ, — в свою очередь представился вымышленным именем Роб.
— Андрэ, — пожевал губами Кормак, словно пробуя имя на вкус. — Красивое имя, господин. И благородное. Вы же дворянин, да? По мечу видно, что не из простых, да и не каждый воин такое оружие может себе позволить.
— Дворянин? Нет, нет, я не дворянин. Я просто торговец…ээ…в будущем, — вновь начал рассказывать придуманную им легенду юноша. — Еду в Карноул, к отцу. Оттуда отправимся уже с торговым караваном.
— Ооо, так вы — купец. Тоже занятие благородное, ясное дело. Господин, а с мечом вы обучены обращаться, аль как? А то вон он у вас какой грозный. Или, может, колдовать горазды? — спросил мужик, а затем тут же добавил. — Вы простите, если не в свое дело лезу. Но боязно мне как-то. Неспокойно. Ежели что, обороните от людей лихих?
— Не беспокойся. И с мечом управляюсь, и магии обучен. Отец позаботился. Так что без боя не дамся. И тебя постараюсь в обиду не дать, раз уж просишь, — ответил Роб.
— Ооох, и повезло же мне вас встретить, господин, — расслаблено протянул мужик. — Ну ежели что, я тоже в стороне не останусь. Посохом супротивника приложу — мало не покажется, — однако было видно, что говорит это Кормак так, между делом. У Роба возникло стойкое ощущение, что напади на них разбойники или кто еще, так Кормак от страха первым даст такого деру, что перегонит и лучшего королевского скакуна. Но говорить это вслух Роб, естественно, не стал. Не каждый рождается воином, магом или просто храбрецом.
Некоторое время путники посидели у костра, Кормак расспрашивал Роба о том, откуда тот, чем занимается, и о прочих подобных мелочах. Юноша старался отвечать коротко и односложно, так как не хотел раскрывать о себе лишнюю информации, а в своей наскоро придуманной легенде опасался запутаться и завраться. Постепенно расспросы Кормака сошли на нет, и путники, не сговариваясь, достали каждый свои нехитрые припасы и принялись за трапезу. Причем если Роб ел молча, то Кормак, стоило ему достать еду, вновь принялся болтать почти без умолку, прямо с набитым ртом.
— А я вот возвращаюсь со свадьбы моей младшей сестры, Гнессинки, — рассказывал Кормак, уплетая хлеб с куском чего-то, похожего на сало. — Ох и славная свадьба, скажу я вам, господин. За самого сына старосты Пихтовых Сопок выдали. Теперь-то наш род и в родной деревне уважать будут. А уж у Гнессинки-то вообще не жизнь, а сказка будет. Работать не надо, воду таскать не надо, за скотиной ухаживать не надо. Знай себе порядок в доме поддерживай, пищу готовь да детьми занимайся. Повезло ей красавицей уродиться, в мать. Так вот, о свадьбе. Уж староста не поскупился на угощение. Сын-то у него один, ясное дело, без жены засиделся уже, вот старик и обрадовался. Кушаний было — на всю деревню. Еще и с нашей прилично гостей пришло — наш род, ясное дело, да подружки Гнессинкины-то. И всем хватило. Аж два дня веселились, только на поспать и прерывались. Ну а потом, как праздники кончились, родня моя на воз — и домой.
— А ты что ж с ними не уехал? — спросил Роб.
— Так а я это, того самого, воспользовался сестринским гостеприимством, значит, — ответил мужик. — Ну а если проще говорить, то спал вусмерть пьяный на сеновале. А как очнулся — никого из родичей уже нет. Я к сестре, а она и сказала, что мои уехали. Ну я сначала следом за ними пойти хотел, догнать, а тут значится, муж Гнессинки-то стол накрывает. Ну и меня зовет, ясное дело, откушать с ними. Так что догнать не получилось. Полдня просидел, а как вышел, прошел всего ничего, смотрю — смеркаться начало. Ну я и перетрухал знатно, шел почти в полной темноте, а потом увидел свет костра. Ну и так вас встретил, — закончил свой рассказ Кормак, а затем достал из своего мешка небольшую бутыль из мутного стекла с плескавшейся там золотистой жидкостью. Судя по тому, что в бутылке ее было меньше половины, опробовать ее мужик уже успел. Встряхнув бутыль, Кормак протянул ее Робу и произнес: