Мир Расмус. Потомок воина

Шестак Игорь

Гаэль, однако, среагировал молниеносно: как только тварь дернулась в его сторону, он вытянул руку в направлении своего клинка. Меч Гаэля, будто примагниченный, взмыл в воздух и вернулся в руку мечника за миг до того, как лезвие меча демона опустилось на его голову. Гаэль успел подставить свое оружие, и два клинка с громоподобным звоном столкнулись.

Но в этот раз, несмотря на то, что тварь была явно сильнее, Гаэлю удалось смахнуть клинок противника вбок, а затем он отскочил, разрывая дистанцию. Тотчас же в бок краснокожего демона врезалось ледяное копье в два локтя

длинной, пробило багровую плоть и заставило тварь издать полный боли рык.

А затем тень красного монстра будто ожила, материализуясь позади него, вместо рук у нее появились длинные клинки. Теневой монстр за спиной Тарика резко развел руки-лезвия в стороны, а затем нанес удар, пронзив сзади краснокожего демона двумя своими теневыми клинками, лезвия которых показались из груди демона. Тварь, которая и так понесла значительный урон от яростной схватки с големом, и от ледяного копья, не выдержала, ее ноги подогнулись, и она упала на колени. Двуручный меч, выпав из разжавшейся красной лапы, со звоном упал на каменный пол.

К демону, бывшему Тариком, тут же подскочил Гаэль, занося клинок. В последний момент краснокожий демон повернулся и посмотрел на вмурованного в стену Роба. Юноше на миг показалось, что глаза твари из красных раскаленных углей вновь превратились в обычные человеческие глаза, голубые, словно далекие северные моря — глаза его дяди. И в этих глазах Роб прочитал одновременно предостережение и мольбу о прощении. А затем клинок мечника опустился, и отрубленная голова монстра упала на каменный пол.

Тело демона еще пару мгновений оставалось стоять на коленях, а затем с гулким звуком рухнуло на пол. Еще миг — и на каменном полу холла небольшого поместья в Верхнем городе Карноула вместо туши массивного краснокожего монстра лежало обезглавленное тело человека, бывшего Тариком тар Кризаром, Первым командором герцогства.

— Хуух, ну и бой, — громко произнес черноволосый маг, направляясь к Гаэлю. Несмотря на то, что за весь бой он не получил ни одного удара, маг прихрамывал на левую ногу, а из его носа текла струйка крови. — А ведь он почти достал тебя.

— Точно, — согласился Гаэля, который, опершись на рукоять меча, стоял над телом своего противника. Мечник выглядел еще хуже, чем его напарник — все лицо Гаэля было залито кровью, доспехи частью были смяты, частью — будто разорваны, и из этих разрезов также сочилась кровь. — Я не ожидал, что он будет настолько умелым. А уж когда он принял темное благословение той твари, которой поклонялся…, - мечник, не закончив фразу, просто махнув рукой.

— Будет тебе уроком, — ответил черноволосый. — А то ты в последнее время, не встречая нормальных соперников, возомнил себя великим бойцов, лучшим в мире. Теперь знаешь, что всегда найдется рыба покрупнее.

— Знаю, знаю. Ладно, давай заканчивать. Я возьму голову, а ты…

— Погоди, — маг обернулся к вмурованному в стену Робу и указал на него кивком головы. — Ты ничего не забыл?

Гаэль перевел взгляд туда, куда указывал его напарник. Некоторое время он смотрел на беспомощного юношу, не имевшего возможности пошевелить и пальцем, затем, нахмурившись, отвернулся и произнес:

— Нет чести в том, чтобы убить его. Он не был замечен в поклонении темным богам, на нем нет вины в ином преступлении. Он обычный дворянин королевства и не заслуживает смерти.

— Знаю, — ответил черноволосый, — мне это нравиться не меньше твоего. Но он — свидетель. Он видел нас и слышал наши разговоры, а герцог четко дал понять — свидетелей быть не должно.

Мечник не отвечал, лишь смотрел на своего напарника тяжелым взглядом. Тот, впрочем, спокойно встретил этот взгляд, не пытаясь отвернуться или отвести глаза. Некоторое время двое играли в гляделки, а затем Гаэль тяжело вздохнул и спросил:

— Ари… другого выхода нет? — но маг лишь покачал головой. — Тогда хотя бы освободи его. Я не думаю, что он сможет меня даже задеть, но пусть хотя бы погибнет, как воин.

— Как пожелаешь, — ответил маг, щелкнув пальцами.

Тут же Роб почувствовал, как сковывающий его камень будто выталкивает юношу, и уже через секунду он «выпал» из стены, которая тут же приняла свой первоначальный вид. Затекшие конечности тут же отозвались болью, но Роб, сжав зубы, пересилил себя и, подобрав свой меч, выпрямился. Все это время Гаэль, опустив клинок ждал его.

— Извини, что так вышло, парень, но ты должен обладать силой, чтобы что-то из себя представлять. Ведь истина в том, что в этом мире слабым места нет, — произнес мечник. — Так что все, что тебе осталось — это умереть, сражаясь. Я дам тебе эту возможность. Давай, нападай.

Сжимая подаренный отцом меч, Роб стоял напротив того, кто в сотню раз превосходил его по силе и навыкам. И вновь, уже в третий раз за последние две недели, тело юноши оказалось парализовано. Страх тугими кольцами свернулся внизу живота Роба. И на это были причины.

У юноши не было ни шанса против Гаэля, даже потрепанного недавним боем. К тому же, оставался еще и маг, который вмешается, если бой не будет складываться в пользу его напарника. Но Роб вдруг осознал, что не собирается отступать — ведь отступать было некуда, и не собирался сдаваться и покорно принять смерть, будто корова на скотобойне.

«Перед сильным демонстрируй силу, не показывай страх и не думай о том, насколько он сильнее тебя» — любил повторять Альбрехт тар Валиор своему сыну. «Иногда все, что мы можем сделать — это продемонстрировать непокорность судьбе, уготовившей для нас страшную участь. Помни об этом, сын, и когда-нибудь это может помочь тебе сохранить свою жизнь».

Вот и сейчас Роб, не думая о том, что уже через несколько минут будет истекать кровью, лежа на каменном полу, поднял меч в боевую позицию и отсалютовал противнику. Роб твердо решил погибнуть с честью, и эта решимость наполнила его душу легкостью, начисто изгнав ненужные эмоции. Страх, надежда, нерешительность, сожаление, гнев — все эти чувства покинули разум юноши, оставив лишь решительность и готовность защищать свою жизнь с оружием в руках. И впервые в жизни, усилием воли Роб смог изгнать свой паралич. Страх ушел, уступив место решимости, тело снова слушалось своего хозяина.