Мир разбитых надежд
Шрифт:
— Мы увидимся ещё? — На её глаза навернулись слёзы, и Драко заставил себя солгать.
— Конечно. Я загляну домой, когда найду эликсир для гоблина.
Гермиона поверила. Или слишком хорошо сделала вид, что поверила. Она повернулась к зеркалу, и Драко прикрыл глаза, чтобы не видеть, как она уходит. Быстрые шаги и влажное касание губ. Он обхватил руками её талию, углубляя поцелуй. Последний. Просто, чтобы запомнить, каково это.
— Я буду тебя ждать. — Тихий шёпот, разбивший ему больное сердце. Она не должна его дожидаться. Но сказать правдивое
— Я постараюсь побыстрее, не успеешь соскучиться.
Дурак. Вместо того, чтобы рассказать всю правду, он даёт ей надежду на то, чего никогда не случится.
Ещё одно касание губ, чтобы подтвердить свои слова, скрепить обещание, и его руки разжались, отпуская её. Гермиона сделала шаг назад и резко отвернулась, чтобы не расплакаться прямо здесь. Ладонь легла на холодную поверхность зеркала, и на башне Драко остался один. Безысходность нависла над ним, напоминая о неминуемом. Грейнджер унесла всю надежду с собой.
Пэнси ждала там, где он её оставил. Крюкохват привалился к камню, задремав. В глазах Паркинсон он видел все те же вопросы, что ему задала Гермиона, но она не задала ни одного, давая ему возможность рассказать самому. Но Драко не собирался этого делать.
— Ну что? — спросила она, понимая, что разговора по душам не выйдет. — Теперь подадимся в Нойншванштайн? — Она взглянула на гоблина.
— Скорее всего.
Драко сунул руку под рубашку и нащупал отпечаток моли у себя на груди.
Тебе остался, быть может, от силы год.
Ну и что? За год многое можно успеть сделать. В этом мире на каждую напасть найдётся своё снадобье.
Эпилог
Его всё не было.
Я долго не задержусь.
Пэнси вздохнула, задрав голову к небу. У Драко это могло значить всё, что угодно. Он ушёл к Аберфорту три дня назад и всё ещё не вернулся. Иногда он пропадал на недели или целые месяцы.
На прощание он обнял её так крепко, словно хотел унести её тепло с собой. Какой-то страх тревожил его, но Драко, конечно, в этом не сознавался.
Они только недавно вернулись из Лотарингии, где искали целебный порошок. До этого было путешествие в Балтию, Гельвецию и десятки других стран и городов. Тысячи миль… И всё только для того, чтобы отыскать волшебные сокровища, о которых Драко даже и сам толком не знал. Но Пэнси изучила его слишком хорошо, чтобы принять это за чистую монету.
Снег сугробами окутывал землю. Холод просачивался даже сквозь тёплую мантию и согревающие чары. Зима затянулась. Столько всего случилось с минувшей весны! Страх за друга Драко, за него самого. Слишком много страха. Слишком много любви. Слишком много всего.
Я долго не задержусь.
Пэнси сунула руки в карманы мантии, натыкаясь пальцами на монеты. Драко всегда подкидывал ей несколько галлеонов, прежде чем уйти. Никак не мог привыкнуть,
Что же за страх его терзает?
Впервые Пэнси спросила его об этом после того, как они неделю скакали из одного города в другой, только чтобы постоять под волшебным водопадом. В следующий — когда Драко три дня пьянствовал, не найдя в заброшенном замке, до которого они добирались пять дней, ровным счётом ничего.
— Ничего страшного. Не беспокойся. — Поцелуй в щеку, беспечная улыбка. Эту улыбку она раскусила ещё в девятнадцать лет. — Ничего страшного…
Она знала, что он скучает по Тео и Гермионе, но к этому примешивалось что-то ещё.
Пэнси опустила голову.
Драко вернётся.
Он всегда возвращается.
***
Драко возвращался с аукциона, о котором ему рассказал Аберфорт. Очередная неудача. Клинок, на который он потратил целое состояние, не помог. Только распанахал кожу на его ладони, позволяя крови спокойно стекать на белый снег.
Очертания моли над его сердцем делались с каждым днём все темнее. Смертный приговор, назначенный Тёмной Ведьмой за произнесение её имени. Это имя ему нашептала её сестра между поцелуями. Ни один мужчина на свете не был казнён упоительнее. Кроваво-красная кайма, обрамлявшая отпечаток моли, напоминала, за какое преступление он расплачивается жизнью.
Ему оставалось месяца три.
Друга вернул, себя потерял.
По дороге к Пэнси Малфой заглянул к своей старой знакомой — целительнице Альме. Слишком уж часто он искал у неё пристанища после неудачных битв. Впервые Драко повстречал её в двенадцать и с тех пор часто посещал, когда его собственная магия и снадобья Пэнси оказывались бесполезны.
— Что на этот раз? — вздохнула она. Тёмные прямые волосы были собраны в хвост, открывая острые скулы. — Хоть один раз явился бы ко мне с гриппом или сломанной ногой! Я и при смерти буду винить себя за то, что воспрепятствовала твоей учёбе у Аберфорта Дамблдора.
Альма всегда недолюбливала охотников за сокровищами и ни во что не ставила их работу. Не удивительно, что Аберфорт вызывал в ней столько негодования.
Драко же она любила. Она не поинтересовалась, что он забыл в этом мире, когда встретила его. А уж что он не местный понятно было сразу. Она взяла его к себе домой, дала одежду и предупредила, каких тварей стоит опасаться. Альма лечила его, когда его впервые укусил акромантул, зашивала разодранный волками живот.
Сейчас она приложила ладонь к его сердцу. Потом расстегнула мантию и рубашку и провела рукой по отпечатку моли.
— Идиот! — Альма ткнула его пальцем в грудь. — Ты опять был у ведьмы! Я ведь тебя предупреждала, чтобы ты не лез на рожон!
— Мне нужна была её помощь!
— Почему же ты не пришёл ко мне?
— Это было проклятие ведьмы. Ты не смогла бы мне помочь.
Целительницы бессильны против волшебства ведьм. Они оба это знали.
— Речь шла о моём друге, — добавил Драко.