Мир реального времени
Шрифт:
Эксперимент начался.
Ежедневная депеша содержала только те новости, которые для адресата имели КА не менее 85 %. Все остальные, с меньшим процентом КА, распечатываются для архива, которому я дал номер 84; он хранится в моем кабинете.
Таким образом, каждый получал информацию о внешних событиях только на уровне высокого личного интереса. Это были сведения о семье и местных событиях; новости об изменениях в стране, откуда адресат родом или той стране, где был его дом. В число новостей с Земли входили, конечно, и отзывы о работе обсерватории.
Однако информация
Из всех обитателей обсерватории только я имел доступ к этой информации. В мою функцию входила регистрация происходившего, если что-то происходило, и передача информации на Землю. Согласно теории Толньюва, люди, оказавшиеся в обстановке целенаправленного стимулирования, становятся продуктами своего сообщества и теряют ориентацию, если не обладают определенными сведениями о том, что происходит вне их сферы деятельности.
Я часто домогался компании Майка Кверрела и находил его понимание. Хотя он дипломированный магистр бактериологии и работал в составе бригады, исследовавшей выживаемость микроорганизмов, очень большую часть рабочего времени Кверрел проводил возле центральных электрогенераторов. Здесь он переставал быть специалистом и мы с ним на удивление хорошо умели пользоваться этим обстоятельством.
Правда, на этот раз Кверрел пребывал в настроении нарочитого отмалчивания. Когда я протянул ему накопившуюся пачку листочков-депеш, он сунул их в карман и отвернулся, никак не прокомментировав мою роль почтальона.
– Неприятности, Майк? – спросил я.
– Нет. Выводит из себя сама обсерватория.
– Она удручает всех нас.
– И вас тоже?
Я кивнул.
– Странно. Не думаю, что вы вписываетесь в нашу компанию.
– Как посмотреть, – возразил я. – Все мы живем в одинаковых металлических клетках. Едим одну и ту же пищу, выслушиваем одинаковые истории, видим все те же лица.
– Помогла бы вам конструктивная деятельность? Если хотите, я могу пристроить вас к какому-нибудь исследованию.
В его манере поддерживать дружеские отношения игра под неспециалиста носила только поверхностный характер. Он прекрасно видел общественное различие между мной и всеми остальными, как и любой из них.
Возвратившись в кабинет, я бегло просмотрел один из отчетов. Затем заправил в пишущую машинку чистый лист бумаги и начал переводить прочитанное на нормальный человеческий язык.
Мне не давало покоя нынешнее состояние наших с Клэр отношений. Возможно имели место обстоятельства, каждое из которых само по себе могло привести к создавшейся ситуации:
мы слишком хорошо узнали друг друга, оказавшись в клаустрофобических условиях обсерватории;
мы никогда не «подходили» друг другу – я очень не люблю это слово, просто сомневаюсь в его точности – и окружающие условия лишь поставили все с головы на ноги быстрее, чем это произошло бы естественным путем;
нынешние отношения – всего лишь фаза, окончание которой придет само собой, либо когда мы покинем обсерваторию;
я непреднамеренно веду
у Клэр есть любовник… или она подозревает, что кто-то есть у меня.
Наверняка возможны и другие объяснения, до которых я не смог додуматься.
Вероятных объяснений достаточно. Однако главная неловкость подобной ситуации в том, что только те двое, кто вовлечен в нее, в полной мере осознают истинное положение дел. И хотя винить их в этом нельзя, оба не в состоянии смотреть на происходящее объективно и давать верные оценки. Как бы отчетливо ни была мне видна брешь, разделяющая нас с Клэр, я совершенно беспомощен, я ничего не могу с этим поделать. Беззаветной любви между нами нет, однако, как это ни парадоксально, остался некий поверхностный уровень взаимоотношений, который позволяет нам вести себя друг с другом вполне приемлемо в компании. А в обсерватории мы всегда в компании.
Один из переписанных мною отчетов поступил от Майка Кверрела; он касался состояния главных генераторов.
Как я уже говорил, генераторы не были среди главных интересов Кверрела, но он в общем уже выполнил всю возложенную на него исследовательскую работу. Поскольку круг наших обязанностей в обсерватории был не вполне определенным, Кверрел решил посвятить свободное время обслуживанию машин.
Предполагалось, что они будут работать автоматически, не требуя к себе внимания. Наше счастье, что у Кверрела возник интерес к генераторам. Он сразу же обнаружил какую-то неисправность, которая, не обрати на нее внимания, могла бы обернуться огромной бедой для всех нас.
После этого случая он получил официальное назначение на обслуживание генераторов из нашей штаб-квартиры на Земле и с тех пор регулярно представлял отчеты.
Генераторы жизненно важны для существования обсерватории; в дополнение к электроэнергии на отопление, освещение, множество моторов и систем жизнеобеспечения, они обеспечивали поддержание поля для создания эффекта обратного смещения, который позволял нам спокойно заниматься исследованиями планеты без угрозы для жизни.
Обратное смещение в путешествии во времени – это примерно то же самое, что интервал перехода в пространстве. Это сравнение дает представление о полномасштабном эффекте. Все, что может обеспечить наше поле, – смещение обсерватории назад во времени примерно на одну наносекунду. Но этого достаточно, потому что в большем смещении нет ни необходимости, ни практического удобства.
Одна наносекунда обратного смещения позволяет лаборатории двигаться по поверхности этой планеты, оставаясь совершенно невидимой для ее обитателей благодаря состоянию периодического несуществования. Это практически идеальные условия для исследовательских работ экологического свойства, потому что они обеспечивают полную свободу перемещения без загрязнения извне или нашего вмешательства в состояние окружающей среды. Пользуясь устройствами для локального снятия поля, можно заниматься осмотром выбранных образцов, не покидая обсерваторию, – растение или животное, образец почвы или горной породы.