Мир Савойя. Зов тьмы
Шрифт:
— Мантикоры-самцы растят детенышей вместе с матерью, они забирают себе детенышей после достижения ими определенного возраста и учат их охотиться. Так, котенок Мантикора, который изначально был привязан к Луне, теперь все чаще и чаще сопровождает меня. Своих детенышей он тоже приведет ко мне.
На самом деле Ришар был вовсе не уверен, что со временем мантикор не наброситься на него, с целью разорвать, но маркизу этого лучше было не знать. Точно Ришар уяснил, что мантикору нельзя причинять боль. Все попытки дрессировки этих животных провалились как раз потому, что мантикоры отвечали на насилие насилием. За долгую историю, Луна стала той, кто проявлял к подобному зверю только
— Расскажите мне, где таких находят. Восхитительная женщина.
Луна оглядела комнатку, где ей предстояло ночевать три дня, что будет идти Зимний бал. Ее одежда уже была развешана и разглажена внимательной рукой, Луна чувствовала, с какой завистью и почтением неизвестная служанка разглаживала шелк. У девушки было с собой много лент, которые полагалось вплетать в волосы. Луна вытащила одну из них, свернула красивым бантом, оставила на столике, в дар неизвестной служанке.
Комната показалась ей безликой, пустой, несмотря на роскошную обстановку. Луна считывала мелкие страсти, гнев, похоть, жажду наживы. Обитатели этой комнаты оставили в ней свои следы, но столь мимолетные, что те таяли, стоило Луне к ним прикоснуться. Девушка выглянула из окна, попутно сбрасывая с себя амазонку. По обе стороны широкой дороги, которая подводила к замку-гнезду зажглись магические огни. А вот городок, который стоял по другую сторону реки, оставался во тьме. Для жителей своих деревень Ришар заряжал магические огни, потому что знал, свет не дает проснуться в людях дурному. Луна так погрузилась в свои мысли, что совсем не обратила внимания на молодого мужчину, что пожирал ее глазами. А обратив, улыбнулась ему. Магия, теплая и живая, вилась внутри его ауры. Луна не запомнила, как он выглядел, запомнила только слепок огненной ауры, потому что в комнату постучали — слуги доставили воду. Со вздохом Луна набросила серое домашнее платье, и только потом позволила им войти.
Эльфийка помогла налить воду в узкую белую ванную на львиных ножках, она была куда сильнее обычного человека, и к удивлению слуг, могла взять в одну руку ведро, которое те несли вдвоем. В замке Ришара она всегда помогала с такими вещами, а потому поразилась испугу, расцветшему на лицах прислуги.
— Мы должны быть полезны, иначе потеряем место, — пробормотала девушка, не многим младше Луны. Она была бледна и стройна той болезненной худобой, которая появлялась от тяжелой работы и недостаточного питания.
— Вы полезны, а это… — Луна подняла очередное ведро, — мне не сложно.
Девушка бросила быстрый взгляд на дверь, словно боялась, что кто-нибудь сможет войти и наказать ее за безделье. Ее огромные глаза горели на бледном лице. Мальчишка выглядел не лучше. Руки в мозолях, плечи, что кренились вперед, у девушки на запястьях синяки от чужих грубых прикосновений. Луна кивнула в сторону подноса, на котором горкой лежали сладости, хлеб и яблоки.
— Я сейчас буду купаться. Пусть думают, что вы мне помогаете. Сядьте, поешьте.
— Но, госпожа, — заупрямился мальчишка. А вот девушка предложение приняла сразу, она опустилась на кресло, вздохнула.
— Не бойся Лют, она эльфийка. Мама говорила, что они все такие. Добрые.
После ее слов, мальчишка успокоился, взял с подноса яблоко и, прикрыв глаза от удовольствия, захрустел им. Луна купалась долго, а потом сидела, завернутая в большую простыню и разговаривала со слугами. Она сама росла с такими вот мальчишками и девушками, знала, как рвались они попасть на службу кому-нибудь во дворец. Правда ее друзья детства говорили, что в домах аристократов к слугам относятся с трепетом, кормят хорошо, платят, а способных и учат грамоте. Во владениях де Шталь судя по всему было по-другому.
— У нас земля плохая стала, — призналась девушка, когда Луна спросила напрямую, отчего они такие голодные, — хлеба мало уже много лет подряд. Скотина дохнет. Да и люди тоже.
— Ваш край умирает. Земля обиделась на смерть хранителя.
— Госпожа, а вы бы могли ее оживить? — прозвучало робкое предложение от пунцового Люта. Он честно пытался не смотреть на голые ноги Луны, но никак не мог заставить себя отвести взгляд.
Луна покачала головой. Она не очень хорошо знала о том, как земля выбирает своего хранителя. Но знала о том, что эльф становился единым с ней, пока земля не выбирала нового. А теперь хранитель мертв, а выбрать нового земле не из кого. Вот она и умирает.
— Я не чистокровная эльфийка. Сомневаюсь, что какая-то земля признает меня своей Хранительницей. Моя мама берегла Злой лес, теперь, когда она ушла, земля позовет хранителя. А не дозовется, тоже начнет болеть и в конце концов умрет.
— Страшно как, — вдруг сказал юноша. К его бледным щекам прилил румянец, — значит эльфы, суть нашей земли. А мы вас…
— Продавали, убивали и заставляли бежать. — договорила за него Луна. Для нее само собой разумеющимся было знание о том, что эльфы — средоточие жизни и сути земли. И удивительным стало, что люди этого не знали.
Время поджимало и девушка рассталась со своими новыми знакомыми, удостоверившись, что те съели так много, как могли. Еду с собой юноша и девушка брать побоялись, разумно полагая, что будут биты, если кто-то заподозрит их в воровстве. После этого Луна быстро просушила волосы и была готова в считанные минуты. Платье нежного лилового цвета струилось по стройной фигурке, подчеркивая ее естественную красоту. Госпожа Эпангле не просто так считалась лучшей портнихой во всех Разрозненных землях, усмирив гордость и принявшись за работу она создала платье, которое идеально подходило ее клиентке. Рукава, расширяющиеся снизу, открывали взгляду нежные запястья, круглый вырез позволял видеть холмики высоких грудей, но оставлял много пространства для воображения. Решив как следует опустошить карман герцога да Крафта, портниха заказала самый лучший арсийский шелк и использовала его же в качестве подкладки. Несмотря на незамысловатый крой платья, каждая дама, мимо которой должна была пройти Луна с легкостью могла догадаться о стоимости этого наряда.
Первым, кого встретила эльфийка, был Ришар. Он сжимал в руке ожерелье из белого жемчуга, жемчужины блестели в свете магического огня, а колдун чувствовал себя конченным кретином. Он приготовил ожерелье для Луны еще когда не знал, что его хрупкая ученица может с легкостью поднять столько жемчуга со дна Аршарского озера, сколько пожелает.
— На балу полагается носить украшения. Это тебе.
Луна приглашающе приподняла копну густых волос, повернулась к Ришару спиной. При виде ее тонкой беззащитной шеи, колдун задержал дыхание, и осторожно застегнул звенья цепочки на ее шее. Затем тут же убрал безобразную руку за спину. Ему вдруг показалось кощунством, что он посмел прикоснуться к девушке, не надев перчаток. Когда-то Ришар боялся, что его сведёт с ума жажда к плоти бессмертного, теперь он понимал, что пропал, безоговорочно, безнадежно и уже очень давно. Белизна и сияние ее кожи соперничали с цветом жемчуга, а улыбка на нежных губах стоила всех сокровищ Аршарского озера.