Мир совкового периода. Четвертая масть
Шрифт:
– Хрень какая-то, а не игра, – сказал он, когда мы спускались по длинным подтрибунным лестницам. – Знал бы, что так будет – не потащил бы тебя, а так даже стыдно за наших.
– Ну это спорт, – примирительно ответил я. – Кто-то должен был проиграть... на ничьи смотреть ещё мучительнее. А так – мяч круглый, в следующий раз и ЦСКА повезет.
– Остается только на это надеяться... – пробормотал Александр Васильевич. [4]
Он хотел ещё что-то сказать, но осекся. Я тоже насторожился.
Мы
По дальней от нас стороне проспекта длинной колонной шло огромное множество самой разнообразной военной техники – в основном различные бронетранспортеры и боевые машины пехоты, а также тентованные грузовики, из которых выглядывали любопытные солдатики. Колонна шла аккуратно, в правом ряду, и её то и дело обгоняли припозднившиеся автолюбители, которые, кажется, специально прибавляли газ, чтобы оставить военных позади. А вот те, кто ехал в сторону области, наоборот – притормаживали. Всё-таки подразделения советской армии на улицах столицы были редким явлением.
– Началось? – на выдохе спросил меня Александр Васильевич.
Я не знал, что ему ответить.
[1] Тогда в финальной части турнира принимали участие только семь победителей отборочных групп и команда хозяев. СССР в отборе сыграли неплохо – у них было 4 победы и одна ничья, но они ровно на очко отстали от португальцев, которые победили пять раз. Португалия, кстати, сумела выйти в полуфинал, где достойно проиграла Франции (3:2).
[2] «Три плюс два» 1963 года. Пьеса Сергея Михалкова «Дикари» была написана на пять лет раньше и ставилась в нескольких театрах, в том числе – в московском имени Ермоловой.
[3] Это был комментатор Юрий Озеров, а фраза изначально была про хоккей и сказана во время Суперсерии 1972 года между сборными СССР и Канады, причем во время московского матча 28 сентября, от которого зависел итоговый счет всей серии. СССР тогда проиграл – и матч, и Суперсерию. Ну а фраза была посвящена не проигрышу советских хоккеистов, а очень грязной игре канадцев.
[4] читатели поправили - ЦСКА не так безнадёжен, как я думал. В 1991м он даже оформил Золотой дубль - выиграл чемпионат и Кубок.
Надежды, кстати, не сбылись. Вторую половину чемпионата 1984 года ЦСКА провели ужасно, заняли последнее место и вылетели из высшей лиги. Причем вылетели очень крепко – назад команда вернулась только в 1992-м, когда место чемпионата СССР занял чемпионат России, в который набирали все команды, представлявшие из себя хоть что-то.
Глава 9.
Из толпы пришлось выбираться, и это оказалось непростым делом – нам с Александром Васильевичем потребовалось около получаса, чтобы оказаться на относительно свободном пространстве у Петровского путевого дворца. Спуститься в метро «Динамо» не было никакой возможности – все зрители матча столпились вдоль проспекта и смотрели на боевую технику, а уходить с поверхности никто из них не торопился. Милиционеры из оцепления тоже оказались не готовы к новым условиям – нас, например, они выпустили без малейших возражений, поскольку всё их внимание было сосредоточено на том, что происходит на Ленинградке.
Я покрутил головой, оценивая обстановку.
– Александр Васильевич, пойдем на «Аэропорт», до «Белорусской» мы вряд ли пробьемся, да и не стоит туда сейчас соваться, – я рукой махнул в нужном направлении.
Идти до соседней станции было километра два, и я очень надеялся, что мы успеем оказаться под землей раньше, чем милиция опомнится и примет какие-то меры – например, перекроет движение метропоездов. Хотя мне вспоминалось, что в будущем я что-то читал об этом – и там какой-то высокий начальник рассуждал, что именно метрополитен будет работать до самого конца, поскольку остановить его в условиях большого города – смерти подобно. Кажется, это было в самом начале пандемии двадцатого, когда власти думали над карантином Москвы, но в итоге они на такой радикальный шаг не решились. Метро, насколько я помнил, спокойно работало и в августе девяносто первого, и в октябре девяносто третьего. Да и январь двадцать пятого тоже прошел без сбоев в движении серых вагонов.
– Зачем туда? – переспросил Александр Васильевич. – Извини, я немного отвык от Москвы... так что думаешь – началось?
– Либо началось, либо закончилось, – без раздумий ответил я. – Мы же не знаем, чьи они, – я кивнул в сторону техники. – Может, очень даже не наши.
– А такое возможно?
– Я бы не удивился, – я хмыкнул. – Пойдем уже, а то в толпу угодим, не одни мы такие умные.
Некоторые зрители тоже успели оценить обстановку – и потянулись в сторону «Аэропорта». Пока их было мало, но если мы простоим на месте ещё с десяток минут – идти придется в густой толпе. А мне не хотелось ходить толпой на виду у автоматических пушек боевых машин. Там, конечно, всего 30 миллиметров калибр, но безоружной толпе и этого хватит с лихвой.
Я не мог по силуэту различать советские боевые машины; к тому же где-то читал, что у них основное отличие было в вооружении – на какую-то из версий умельцы из секретных КБ сумели запихнуть стомиллимитровое орудие. И я вполне мог путать автоматическую 30-миллиметровую пушку с автоматическим же крупнокалиберным пулеметом – впрочем, тем, кто оказывался под их огнем, было без разницы, из чего именно по ним стреляют. Результат всё равно один – несовместимые с жизнью ранения.
Отец Аллы послушался меня, и мы торопливо пошли в направлении области.