Мир, в котором тебя нет
Шрифт:
— Если бы, — горько усмехнулся старик.
— Митей неохотно рассказывал о том, за что здесь оказался, — медленно, как бы раздумывая, стоит ли продолжать, произнес Грудвар.
— Ну, так и ты помалкивай, — проворчал старик.
— Да какая теперь разница, — махнул рукой Грудвар. — Бедолаге теперь одна дорога — к Поднебесному.
— Так что же такое ужасное он совершил? — снова спросил у Грудвара Граис.
— Как я понял из речей Митея, он служил чиновником в каком-то из городских управлений, — сказал бородач. — И, кажется, имел неплохую должность. Да вот беда, оказался не в меру
— Будь он не важной шишкой, а простым человеком, его бы уже давно в живых не было. — Слим красноречивым жестом провел ногтем большого пальца по горлу. — Государственного же чиновника просто так в темноте не придушишь: наместник непременно разбирательство назначит.
— Ну вот, — снова заворчал старик, — теперь он все про каждого из нас знает. Все выложили.
— А ты чего так беспокоишься? — повернулся к нему Грудвар.
— Мне беспокоиться нечего, — демонстративно отвернулся в сторону старик. — Мое дело маленькое. Наместник приедет — разберется. Невинного человека попусту в тюрьме держать не станут. О себе бы лучше подумал.
— А мне-то и подавно бояться нечего, — усмехнулся Грудвар. — Про меня все уже известно. У нас со Слимом теперь одна дорога — на ониксовые копи. Да только далеко меня не увезут — сбегу.
— А все же старик прав, — посмотрел на Граиса Слим. — Ты, приятель, пока еще не представился. А мы здесь, похоже, не один день вместе проведем.
— За что меня арестовали, вам уже известно, — сказал Граис. — А зовут меня Граис. Граис из Сиптима.
— Что?! Ты Граис из Сиптима?! — Глаза у старика закатились — казалось, еще миг, и они выпрыгнут и покатятся по полу. — Врешь, северянин! Я Граиса из Сиптима знал! Бывал на его проповедях!
— Ну так посмотри на меня внимательно, — спокойно ответил ему Граис. — Может быть, и признаешь.
Старик на четвереньках подполз к Граису и, положив руки на плечи, развернул его так, чтобы слабые отсветы солнечных лучей, проникающих в камеру через щель под потолком, падали ему на лицо. Подслеповато щурясь, старик какое-то время внимательно всматривался в черты лица Граиса. Неожиданно он отшатнулся назад и, припав спиной к стене, сжался в комок.
— Прости меня, прости меня, маловерного, — быстро забормотал он, не отрывая взгляда от лица Граиса. — Но… как же это… как это… не может быть… Ты… Хотя это ты… ты…
— Да что с тобой? — удивленно окликнул старика Грудвар.
— Это он! — указал на Граиса кривым, высохшим пальцем старик. — Он!
Грудвар недоумевающе посмотрел на Граиса, затем снова перевел взгляд на старика.
— Да кто он? Говори толком! — решительно потребовал ответа бородач.
— Граис из Сиптима, — тихо произнес старик, — исчезнувший пятнадцать лет назад и теперь снова вернувшийся.
— Тот самый Граис из Сиптима? — широко
— Тот самый, — слегка наклонив голову, подтвердил Граис.
— Не слишком ли ты молод для того, чтобы быть тем самым Граисом? — недоверчиво спросил Грудвар.
— Видно, время не властно надо мной, — попытавшись обратить вопрос Грудвара в шутку, улыбнулся Граис.
— Умолкните, маловеры! — повелительным жестом вскинул руку над головой старик. — Я говорю вам: это тот самый Граис из Сиптима, проповеди которого я посещал много лет назад! Тот самый, чье учение о Пути к Поднебесному присвоил и извратил его бывший ученик Сирх, называющий себя преподобным!
— Эй, старик, что-то ты не в меру разошелся! — насмешливо одернул его Грудвар. — Да за такие слова тебя заодно с нами оникс добывать отправят! С чего это ты вдруг страх потерял?
— Ты, что ли, доносить пойдешь? — не смог удержаться от язвительного замечания старик.
— Ты ошибаешься по поводу Сирха, уважаемый, — обратился к старику Граис— Он вовсе не извратил мое учение. Он в точности повторяет те же самые слова, которые когда-то произносил я сам. Люди просто не желают его слушать.
— И правильно, — негромко, но уверенно произнес Слим. — Сирх со своими проповедями служит нашим врагам.
— Слушай, что я тебе скажу, Граис— Оттеснив Слима со стариком в сторону, к Граису почти вплотную приблизился Грудвар. — Ни в коем случае не называй судебному исполнителю своего имени. Выдумай любое — никто проверять не станет. Проступок твой не слишком серьезен, долго тебя здесь не продержат…
— Я уже назвал себя, — перебил Грудвара Граис.
— Ах ты!.. — Грудвар с досады вцепился себе в бороду. — Ну кто же так поступает?!
— Я не вижу причин скрывать свое настоящее имя, — ответил ему Граис. — Я не совершил ничего дурного или противозаконного.
— Последователи твоего учения преследуются по всей стране. Ты думаешь, для тебя будет сделано исключение?
— Мое учение свободно, не подвергаясь никаким гонениям со стороны имперских властей, проповедует Сирх. Почему же я должен бояться?
— Потому что ты — не Сирх!
— В свое время я, так же как сейчас Сирх, призывал к покорности и смирению перед властью, — сказал Граис. — Власть поставил над народом Поднебесный. Без нее жизнь превратилась бы в хаос. Если власть жестока или несправедлива, значит, такую мы и заслуживаем. Не нам обсуждать волю Поднебесного, а тем более — противиться ей. Все, что мы можем, — это только смиренно ждать и надеяться на лучшее. Только очистив свои души, мы сможем снискать милость Поднебесного.
— Ты освободил наши души, — поддержал Грудвара старик. — Благодаря тебе мы поняли, что, даже находясь под властью Кахимской империи, мы можем оставаться свободными людьми. Сирх же в своих проповедях провозглашает полную покорность перед властью захватчиков. Он призывает покориться ей и телом, и душой. Поверь мне, Граис, я знаю что говорю. Я слышал и твои проповеди, и проповеди Сирха. Между ними нет ничего общего.
— Граис, вот что я тебе скажу, — вдруг медленно заговорил Грудвар, пристально глядя на ксеноса, — твое место на воле, а не в тюрьме. Там тебя ждут люди. Ты нужен им.