Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Источник Геннадий

— Где?

— Ну и дров, наломал я, — тяжело вздыхая. — Я думал, что все, я в безопасности, как вдруг их приспешники выявили меня здесь и прислали этих военных. Они знают о нас. Солдаты, глупенькие наемники. Это частное формирование еще безобидно, по сравнению с тем, что есть у них. Простите меня Анна Николаевна. Простите! Я лишь хотел рассказать о том, что они делают, и нуждался в убежище. Хотел скрыться, думал, что это лучший вариант. Простите меня! Я ошибся. Вы — единственный человек, который хорошо ко мне относился в университете. Я, я Вас, я Вас люблю!

Глава 9. Инцидент (часть 4)

— Что ты, Анатолий!

— Я Вас люблю! — смотря ей в глаза. — Я Вас всегда

любил, — дрожащим голосом. — Вы такая сексуальная, — вздыхая. — Простите, мысли путаются, — продолжая тяжело дышать. — Только Вы были моим лучом света в той тьме. В этом темном и ужасном, кошмарном месте. Но я не это собирался Вам сказать, — он опустил голову. — Я не ожидал, что за столько лет, мои чувства возьмут вверх. Я желал о встрече с Вами с первых дней в том кошмаре. Прошло много лет, я помнил Вас. Но я не думал, что буду так желать этого, когда увижу Вас здесь, сегодня. Ах да, все эти годы, я мечтал о Вас. Да это правда! Я признаюсь! Я мечтал заняться с вами… — голос его дрожал. — Я чувствую себя подростком, который пытается признаться девушке в любви. Я потерял столько времени, моя жизнь поломана, моя юность утеряна. Я… — он продолжал тяжело дышать. — Я старик в молодом облачении, но я начал стареть. О, — вздыхая. — Я мечтал заняться с Вами любовью! Я никогда этого не делал. Страстной, жгучей, но любовью, — и он закашлял. — В моих мечтах, — продолжая кашлять.

— Толя! — улыбнулась Анна.

— Простите, но я хочу быть честным с Вами, — тяжело вздыхая, он смотрел ей в глаза. — Влечение, которое я сейчас испытываю, его там не было. Там не было чувств. Мы мало, что вообще испытывали. Все чувства уходили прочь! Только ужас и желание дожить до следующего утра. Боже, мое сердце колотится при виде Вас, — зажмурился он, и по его щеке пробежала слеза. — Тогда, я хотел Вас пригласить на свидание, но не решался. А потом погряз в новой работе и все! Все жизнь кончилась. Беззаботная жизнь. Я как подросток, который увидел красивую женщину. Я хочу высказаться Вам, ибо скоро… — он сделал паузу. — Я в этом уверен! И не пытаюсь у Вас вызвать сострадание. Я скоро умру!

— Что ты такое говоришь? Все нормально!

— Это мое предсмертное откровение.

— Толя, перестань!

— Нет! Я виноват! Это единственное, что меня сейчас тревожит. Простите меня! Я впутал Вас, — поднимая голову, он продолжал. — Это все мои желания. Как эгоистично. Страсть! Подростковое влечение, оно вернулось ко мне, стоило закончится действию веществ в моем теле, — он вновь начал кашлять. — У Вас такие сочные губы, — с вожделением смотрел мужчина. — Простите, простите, — сжимая глаза. — Я пытаюсь совладеть со своими чувствами. Я так жалел, что не пригласил Вас на свидание. Я хотел сводить Вас в кинотеатр, но я не решился. Черт! Слабак! Трус! — скалясь. — Но сейчас больше нет времени на признания! — тяжело вздыхая. — Нет времени на споры и разногласия, — он продолжал тяжело дышать. — Да, знаю я, знаю, — опустив голову, он вновь сказал это кому-то сквозь оскал. — Я должен был высказаться.

— Толя, я понимаю тебя. Прости. Но, с кем ты говоришь?

— Вам-то за что извиняться. Я виноват, не вы! Я напугал Вас. Вернее впутываю. Прямо сейчас. Я сейчас, я рискую. Вы видели, что сейчас произошло.

— Толя. Да. Но я не понимаю. Я не понимаю, почему все остановилось в округе. Это ты сделал?

— Время можно растягивать и сжимать, подобно самой эластичной резине. Но, в отличие от нее, время нельзя разорвать или изменить. Время нельзя отмотать назад, разрезать или склеить. Но его можно опередить, но не без последствий.

— Как ты это сделал?

— Да это неважно сейчас, — тяжело выдохнул Анатолий.

— Как это у тебя получилось?

— Я впутал Вас, впутал, — опустив голову, он продолжал бормотать. — Впутал, впутал! — он вновь посмотрел

в глаза женщине. — Я думал не тем местом. Простите! Это все моя страсть! Страсть девятнадцатилетнего парня с гормонами в голове.

— Никуда ты меня не впутал, — сказала она. — Боже, его речь сумбурна, его переполняют эмоции, — уже про себя. — Он хочет меня? Необычно как-то.

— Впутал, впутал! — говорил он сквозь оскал.

— Как ты смог остановить время?

— Анна Николаевна, нет, я изменен, — вновь хрипя с тяжелым дыханием. — Здесь все из-за этого проявляется не так, как должно быть. Но мы оборвали процесс. Я не знаю, где мой друг. Мы бежали! Но мы оборвали процесс… — кашляя. — Таков был план. Черт, — склонив голову. — Я не то Вам рассказываю, — вздыхая. — Голова раскалывается.

— Процесс чего?

— Перерождения, процесс становления ими.

Он приподнял голову и посмотрел Анне в глаза. Из его глаз шли серые слезы.

— Боже, какая Вы… — замолкая. — Простите, все эти годы у меня просто не было секса, — улыбался он. — Я девственник.

— Толя.

— Я никогда не занимался этим. Может поэтому у меня зашкаливает уровень гормонов. Но черт меня дери. В 65 лет, разве это возможно?

— Толя, — Черевко не знала, что ему сказать.

— У нас вообще ничего не было. Мы ходили и жили в лохмотьях. Сами делали себе одежду из мусора.

— Я не понимаю, — растерянно выдохнула женщина.

— Я хотел сбежать, но это был другой мир. Мир, где все не похоже на здешнее, там все происходит иначе. Это ужасное место! В самые первые дни мы голодали, мы умирали от жажды. Воздух был разряжен, им можно было дышать, но мы быстро уставали. Солнце, странное солнце, оно было другим. Оно не обжигало, но было другим. И этот огромный спутник на орбите, некая луна. Большой и черный. Мы не знали его название, но нарекли Черным принцем.

— Кто это мы? — склонилась профессор.

— Вы поверите мне, я уверен в этом! Само время остановилось для нас, чтоб Вы поверили моим словам. Я сделал это, потому что… — он вновь закашлял.

— Я верю тебе, — с дрожью в голосе, прошептала профессор. — Только давай помедленней, твоя речь очень сумбурна. Мне сложно понять тебя.

— Вещество, они вкалывали нам его и… — и он опять кашлял.

Глава 9. Инцидент (часть 5)

— Вещество увеличивало продуктивность, оно жгло изнутри. Это в каком-то смысле заменила нам и еду и воду. В том мире не было ни растительности, ни других форм жизни. Точнее растительность была, но очень ядовитой, токсичной. Она могла вызывать сильнейшие галлюцинации. Почти всегда это заканчивалось смертью, через диарею. И такие предсмертные симптомы могли длиться не один день. Человек мог страдать, пока не умер бы от обезвоживания. Их лучше было избегать! — он глубоко вздохнул. — Нас поймали. Вначале мы потеряли обоняние. Это было побочное, после неоднократного приема их веществ.

— Вы принимали наркотики?

— Нет, это были не наркотики. Это вещество. Их слюна!

— Слюна?

— К тому же они не спрашивали у нас, хотим ли мы этого или нет. Они насильно это делали. Может быть, это их кишечный сок. Мы точно не поняли.

— Господи, Толя, что ты такое говоришь?

— Там были и другие люди — рабы. К сожалению, не у всех прижилась замена веществ, они по-прежнему хотели есть. И это самое страшное. Там процветал каннибализм[1]. Они ничего не могли поделать с собой. Они умирали с голода. Вещество не работала, как задумывалась надзирателями. Обычно, таких, как они, истребляла система, но были и те, кто скрывался годами в штольнях и пещерах каторги. Они убивали, они приходили по ночам, а после пожирали. А чтоб мясо не портилось, они не всегда убивали сразу. Так иногда люди пропадали. И только через время мы находили кости.