Мир вне времени (Сборник)
Шрифт:
Крайхайфт что-то сделал за его спиной, и амфитеатр погрузился в темноту. В этой темноте бесконечно далеко зажглись огни: звезды. Корбелл различал на темном фоне межзвездного пространства знакомые созвездия, но угол зрения был странным. Внезапно он понял, откуда смотрит.
— РНК! Вы ввели мне РНК памяти! Ах вы сукины дети! — ругался он по-английски. — Вы опять за свое!
— Корбелл…
— Кем я стану на этот раз? В кого вы меня превратите?
— Ты сохранишь свою память, — ответил Скатольц по-английски. — Просто будешь помнить то, чего с тобой не происходило. Потом ты расскажешь об этом нам. А сейчас смотри.
Корбелл висел в шестидесяти световых годах от Солнца, глядя на то, что когда-то
Некоторые звезды светились ярче, чем остальные; вокруг них вращались планетные системы, их изображение было увеличено. Все системы, кроме двух, окрасились в тускло-красный цвет — враг! Эти миры пошли против Государства. Вот одна из красных систем вспыхнула и слилась с фоном — колонию на ней уничтожили. Две нейтральные системы стали красными, еще одна планета исчезла. Вид Солнечной системы заполнил весь экран. Небесных тел в ней оказалось куда больше, чем Корбелл думал: за орбитой Плутона вращались три темных газовых гиганта, а кометы просто роились вокруг. К восставшим колониям двигались громадные космические флоты, другие флоты наступали на Землю. Иногда они выглядели, как осиное гнездо — много кораблей собирались вокруг громадного реактивного двигателя Буссарда. Порой тысячи военных судов выстраивались у краев громадного серебристого солнечного паруса. В состав ранних флотов входили корабли-лазареты, и топливо бралось с запасом — на обратную дорогу. Позднее имели место только обширные самоубийственные атаки.
И так продолжалось веками. Утопическое Государство превратилось в потребительскую цивилизацию, которая все свои избыточные силы направляла на войну. Флоты двигались почти со скоростью света, известия о поражении и просьбы о помощи — чуть-чуть быстрее. Девочки, Мальчики и диктаторы объединились ради общего блага, и Корбелл понял, что тоскует о потере этого единства. Он видел, как луч света ударил в Солнечную систему: это была лазерная пушка колонии Фарсайд. Эта колония направила к Земле корабли с солнечными парусами; они стартовали на огромной скорости, а потом убирали солнечный парус и сбрасывали скорость почти всю дорогу до Солнца. Поэтому корабли прибыли сразу вслед за лучом, когда земляне просто не были готовы отразить их атаку. Корбелл скорчился в кресле: ему хотелось кричать, предупрсдить людей. Государство отразило вторжение, но с предательством сделать ничего не могло.
Война продолжалась. Фарсайд пал еще до прибытия флота землян. Это заняло почти век, и астрономы слишком поздно заметили, что натворили предатели в темноте, ослепив землян лазерным лучом и сосредоточив их внимание на вторжении. Государство готово было увидеть свет от двигателей космического корабля, но вовсе не от новой планеты. Орбита Персефоны проходила почти вертикально к плоскости Солнечной системы и пересекала орбиту Плутона. Новая траектория движения уже завела ее очень глубоко в систему. Огромная масса водорода и замерзших водородистых соединений должны были врезаться в Солнце на третьей космической скорости. На Земле вскипели бы океаны…
Государство сделало все, что было в его силах. Десятки тысяч водородных бомб, весь арсенал Земли, направили на освещенную сторону Персефоны, в точку над атмосферой. Ее толстый слой сорвался с планеты, его масса потянула за собой часть плотного ядра. Поток газа, более тяжелый, чем Земля, оторвался, облетел вокруг Солнца и помчался в сторону кометного гало. Если бы люди запустили бомбы раньше, ядро Персефоны, состоящее из камней и металла, последовало бы за ним. Но оно, все больше раскаляясь, упало в фотосферу Солнца —
И Солнце стало гораздо ярче.
Океаны обмелели, урожай сгорел на полях. Десятки миллионов людей успели погибнуть, пока Государство не установило между Землей и Солнцем блестящий отражающий диск. Но это была временная мера, а Солнце стало невыносимо жарким навсегда — по крайней мере, в сравнении со сроком жизни человека. Синтез в ядре звезды пошел быстрее, лишнее тепло выделялось в фотосферу, а потом в космос. У Государства был только один шанс выжить: надо было передвинуть Землю тем же методом, каким фарсайдские предатели остановили движение Персефоны по старой орбите.
— Ты понимаешь то, что видишь?
— Да, — Корбслл сделал Мальчикам знак не мешать ему.
— Хорошо, а то мы боялись. И запись, и память в бутылке очень старые. Мы храним их с того времени, когда заканчивалось правление Девочек. Это ценные вещи, и их держали во вневременной камере сто тысяч лет, а может, и больше. Мы боялись, что они испортились, — сообщил Скатольц.
— И вы решили проверить их на мне, — как ни странно, Корбелл почти не разозлился.
Государству пришлось бросить шахты на Меркурии. Это очень плохо сказалось на промышленности, тем не менее в поясе астероидов велось большое строительство. Кажется, большой космический корабль, способный отнести все человечество в безопасное место… Нет, другое. Корбелл мог думать о проекте не иначе как с восхищением. Он знал, что частично дело тут в воздействии РНК памяти, но ничего не мог с собой поделать. Он едва слышал голос Скатольца, который говорил:
— Но это было разумно, Корбелл. Эту запись сделали Девочки, а они правили небом. Тебе уже приходилось работать в космосе. Теперь ты знаешь, кто запустил в нас луну?
— Еще нет. Заткнись и дай мне посмотреть.
Строительство в поясе астероидов было закончено. Джером увидел две трубы, вложенные одна в другую, каждая — сто миль длиной. Внутренняя труба была диаметром в милю, ее стенки имели сложное строение. Внешняя труба оказалась более тонкостенной, но при этом вдвое шире. На одном конце труб установили ракетное сопло, напоминающее формой колокол, а на другом… Корбелл уже знал больше, чем видел. Внизу были установлены переработанная лазерная пушка военного образца, клапаны, расширяющийся книзу экран-кожух и короткие толстые стабилизаторы. К агрегату прикрепили временные баки с жидким водородом, и он начал движение — двигатель синтеза громадных размеров. Вот он удаляется от Солнца, окруженный такими маленькими кораблями… Вот это зрелище!
— Как спуститься со слона? — спросил Корбелл.
— Откуда мне знать?
— Не надо спускаться со слона. Спускаться надо с утки.
— Почему?
— Это гораздо безопаснее. Так как нам передвинуть Землю?
Понятно, почему Скатольц не смог понять эту запись. Очень странно было наблюдать за строительством гигантского двигателя в космическом пространстве, где свет солнца режет глаза, а тени резкие и непроницаемо-черные. Архитектор способен понять диаграммы, а Мальчикам они кажутся набором вращающихся линий. Впрочем, даже без чужой РНК и опыта работы в космосе Скатольц был достаточно умен, чтобы понять хотя бы часть того, что происходит в записи.
— Надо передвинуть что-то другое, — ответил он. — Действие тяги ракеты, а также возможные ошибки никого не убьют, если рабочее тело не является населенным миром. Его можно передвигать, и Земля будет как бы падать вслед за ним. Так камень падает на землю под действием силы тяжести. Но что послужило рабочим телом? Ганимед?
— Уран. Можно остановить запись вот на этом кадре? И «лекция» остановилась. На экране виднелась арка верхнего слоя атмосферы Урана; мотор, плавающий в ней, казался крохотным. Целиком картина напоминала творение художника-абстракциониста.