Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Но ужасен был сам выход. Это теперь нравы немного смягчились, особенно здесь, подле древних развалин. Свою порцию, пускай и небольшую, я получал бы исправно, работая помощником в поле, на кузне, на кухне, да мало ли где пригодится читающий человек. Да нет, не везде, знающих тут немало, а вот здоровых, разбирающих не буквы, а природные знаки, – их как и везде оказывался недостаток. Вот до меня раскопки проводил старший поселения, именующий себя академиком Тимирязевым, копал он возле старой усадьбы, но кроме книг да непонятных и неприменимых ни к чему пластмассовых штуковин, ничего не отыскал.

Быть может, потому что новая жизнь вышла из-под усадьбы, она никак не хотела возвращаться назад. Поселение, собранное кое-как из не пойми чего, находилось почти в километре от здания, но, продуваемое ветрами, поливаемое дождями, все равно не желало иметь больше общего с древним строением. Тем более академик обещал в скором времени (пускай он обещает это уже два или три года, неважно, ему верят) вернуть утраченную технологию создания кирпичей – вроде

тех, из коих и собрано лишившееся крыши и половины второго этажа здание. А то и раствора, что так надежно соединяет их, раз ни дожди, ни ветра стенам не угроза. Он и еще несколько человек из числа старейшин, создав совет по поискам и сохранению утраченного, частенько собирались там: все, что казалось им или работникам сколь-нибудь ценным, переправлялось на первый этаж усадьбы, забивало свободные комнаты, загромождало проходы, – в надежде быть когда-нибудь постигнутым. Для этого академик со товарищи изучали доступные им книги – фактически любой клочок бумаги, испещренный символами. Советники помнили прошлое, но знание их оказывалось своеобразным, удивительно полным в вещах, кои к нынешнему времени и месту не имели никакого отношения. И поэтому отчасти на советников смотрели снизу вверх, ибо не понимали жители поселения, как те, обладая познаниями в областях, кои называть могли лишь непонятными словами, а уж растолковать смысл их и вовсе никак, все же умудрялись до катастрофы так хорошо и вольно жить, как рассказывали. Не верить им не могли, самый вид вспоминавшего Тимирязева говорил в пользу его слов, а потому слушавшие да все позабывшие искренне дивились обществу, где впаянные в него люди обладали диковинными навыками, рассуждали о непостижимом, имели в своем распоряжении нечто неправдоподобное, что являлось основой тогдашнего мироздания и не вызывало такого удивления, как сейчас огород. Хотя на то, чтобы постичь сельское хозяйство по книгам, даже советникам понадобились годы – прежде они имели самое общее понятия о нем. Как и обо всем остальном, в нынешнем времени ставшим первостепенным.

Поэтому крупицы знаний извлекались отовсюду, и пускай основным поставщиком оставалась беллетристика, даже она, по уверению академика, давала почву для серьезных размышлений. О коем, кажется, только совет денно и нощно пекся: прочие были заняты выживанием, за что не раз получали нагоняй от Тимирязева. На старика, ему было чуть за пятьдесят, что по нынешним меркам очень много, никто не жаловался, но и внимания не обращал. Разве что моя жена, всякий раз при встрече с академиком старавшаяся уйти от неприятного им обоим разговора.

В брачную ночь, или как это зовется отныне, мы остались одни, с охотою разбирая подарки общины: она радовалась каждой новой вещи, с восторгом раскрывая все новые и новые упаковки, благо полиэтилена в глинистых недрах оказалось предостаточно. Открывала и раскладывала прямо на полу все принесенное, сбивая дыхание, бегала из одного угла, где еще оставались нераспечатанные кули, в другой, – покуда нежданная взрослость не напомнила о себе: немедля посерьезнев, стала раскладывать бережней, по полкам и под них, шепотной восторг утих, его место заняло долгое молчание.

Жена не выдержала первой, обернувшись ко мне, все так же сидящему на кровати, она отложила последний куль с чугунной сковородой и, подойдя, присела рядом. Заговорила о нужности принесенных вещей, о том, что пригодится мальчику, она не сомневалась, что первым подарит мне малыша, – да глядя на меня, неожиданно осеклась. Потом произнесла странное: мол, все это подаренное, нас не переживет. Вещи быстро портятся, а что достанется нашему мальчику, а потом и девочке?

Я не знал, что ответить. Молча глядел на нее, словно впервые увидев. Отчасти так и было, ведь прежде до столь интимных бесед у нас никогда не доходило, и то, что она согласилась стать моей женой, я отдавал на счет пожеланий новых родичей: родителей она не помнила, вероятно, умерли еще до моего появления в общине, и тогда, и сейчас это почти естественно в обществе, мучительно перекапывающем свое прошлое в надежде на будущее. Но может, решение было собственным, девочка относилась ко мне по-доброму, часто заскакивала про надписи спрашивать, но и с потаенным смыслом про который я понял позже – поинтересоваться у человека оставленным в прошлом миром. Она не жалела ушедшего, но пыталась, взять что-то оттуда, чтобы привнести сюда, нет, не с помойки, она никогда не замыкалась вещами. И помочь мне, находящемуся на перепутье между мирами. Я, наверное, спрошу у нее, не сейчас, немногим позже, об этом, наверное на следующей неделе, когда все у нас утрясется. Ведь в первую же ночь она так поразила меня. Нет, она и прежде являла собой образчик простой мудрости новых времен, а теперь и подавно.

Она заговорила о вещах, находимых на ярмарке, сказала, что не хотела бы участи своим детям докопаться до дна и не найти ничего больше. А сказав, расплакалась, сразу став прежней. И мне с превеликою охотой оставалось только ее утешать.

После мы лежали в постели: она сказала, что пока не идет кровь, еще ни разу не шла, нечего и стараться, а как пойдет, сразу подарит мне мальчика, – снова молчали; она прижалась и быстро заснула, свернувшись клубочком под одеялом. Наутро попросила зайти к кузнецу, узнать, можно ли починить сковороды, когда они придут в негодность, ей важно знать сейчас, не откладывая. По дороге я свернул в раскоп, утро только начиналось, но там уже копошились работники, разрабатывающие новый павильон, забитый какими-то странными предметами, из тех, что относились сразу в усадьбу, за неимением лучшего применения. Один копатель протянул мне найденную штуковину: две квадратные металлические пластинки, соединенные по углам четырьмя штырями, но так, что меж ними оставался в три пальца, зазор; когда пластины разъезжались или съезжались, они издавали звук, похожий на кошачье мяуканье: так странно было слышать его в мире, где всякая живность стала дичью, которую предстоит одомашнить заново, и даже не следующему поколению.

Наверное, игрушка, предположил копатель, его напарник засомневался, вряд ли, слишком безыскусная, игрушки, выкапываемые прежде, не в пример красивей. Прослушав раз, другой это мяуканье, я подумал, может, вовсе не игрушка, а часть чего-то иного, непостижимого, прихотью катастрофы рассыпавшегося на обломки, один из которых издает звук, который мы считаем приятным.

Столь сложное построение мыслей заставило голову пойти кругом, я покачнулся, едва не упав в раскоп. Работник посадил меня на целлофан, порекомендовав поменьше думать, стал рассказывать тысячу раз говоренную байку о газах и лучах, коими вытирали память всех воинов, чтобы те не вспомнили ни за что воюют, ни за кого: по его мнению обе стороны перестарались с лучами и газами, в итоге отравили всю воду и воздух в мире, так что никто нынче не может вспомнить, что происходило и почему: именно таково было его объяснение непамятной катастрофе, многими принимавшееся на веру, ведь другого толкового объяснения ни из книг, ни от Тимирязева все равно нет. Как и то, что я, слабак, верно, не подлежащий призыву, умудрялся вспоминать, а копатель, здоровяк с красной шеей, как и все его товарищи, попрощался с ушедшими годами навсегда. Но никогда не сомневался в том, что воевал, убеждая всех одним напором, что и им очистили разум именно на войне: воистину, война все спишет, говаривал он не раз и не два. Иногда и мне, особенно после снов, следовавших за его речами, казалось: да, была война, большая и долгая, были и разруха и недоедание, вот только много раньше, в предыдущую пору, которая у меня ассоциировалась с ярмаркой.

За спиною послышались шаги, я не обернулся, и так узнав их; когда Тимирязев подошел и поинтересовался предметом, то вдруг узнал деталь, что мы вертели в руках, объявил ее очень важной находкой, засим последовала тарабарщина слов о трансформаторах энергии, одну из частей коего мы откопали на ярмарке, штуковина оказалось пропущенным звеном в его цепи доказательств, о котором он с советниками спорил три последних месяца.

Он забрал находку, и жестко попросив в следующий раз копать аккуратней, чтобы не повредить бесценные детали, как сейчас, и особенно какой-то процессор, достал галстук, который повязывал перед важными собраниями в усадьбе и отмахнулся от вопросов, как он должен выглядеть, этот особый процессор: просто будьте осторожней, а не как выкапываете себе еду и одежду. Меня что-то торкнуло, оставив раскоп, я отправился за академиком, но догнать не мог, говорил в спину уходящему. Бессмысленно называть нас дикарями, напрасно искать технологии, секреты которых все равно не подойдут нам, бесполезно даже сохранять их, строить будущее, которого не случится. Я не сразу понял, что говорю как жена, только своими словами, пытался докричаться до уходящего, но Тимирязев, болезненно переносивший споры, поднял повыше ворот драной ветровки, хлопнув себя по карманам, будто напоминая свой главный аргумент: как подарил поселению кормивший его огород, и раз уж подарил, и община жива и накормлена, так теперь-то не отвлекайте от необходимости восстановить хоть что-то, сохранив остальное для последующих поколений, кои превзойдут убогость нынешнего житья и, не замаравшись охотой и собирательством, снова устремят взор к звездам, как прежде, в его время. Его, не ваше.

Я еще что-то кричал спине Тимирязева, про незнаемое время и поджидающий холод и мрак, говорил об алюминиевых и пластиковых стрелах, как о последнем витке прогресса – пока не прохватил острый кашель, пока академик не скрылся в здании. И тут только заметил валявшуюся в земляной каше, верно, вывалившуюся из кармана ветровки мяукавшую деталь. Бережно подняв, обтер полой пиджака, положил в карман. Жене понравится такая игрушка. А Тимирязев, да что ему, найдет новую.

И повернувшись, вспомнив, куда собирался изначально, отправился с вопросами к ковалю, чья кузня находилась там, где, как мне помнится или снится, располагался вход – красочные ворота, завлекающие на ярмарку.

Кот Шрёдингера

Я открыл дверь и вышел с платформы, погрузившись в полутьму буфета. Дверь хлопнула, заставив вздрогнуть. В лицо дохнуло колким спертым холодком кондиционированного воздуха, сразу напомнившим о больнице. Я остановился, оглядываясь. Хотя и ни к чему. Ведь внутри никого, кроме нас.

У вокзального буфета два выхода, один на перрон, другой, боковой, к подземному переходу. Здание вокзала построено еще лет сто назад, и теперь оказалось окружено путями. А вот внутри вроде ничего не изменилось: та же лепнина, пилястры в виде пухлых амурчиков, плафон со смальтовой мозаикой, изображающий прибытие поезда. Массивная стойка, потемневшая до черноты. И за ней на вращающемся стуле молодой человек, только распрощавшийся со своей девушкой. Она прошла мимо меня, проскользнула, едва не задев, и не обратив никакого внимания. Только махнула рукой и крикнула, чтоб не задерживался. Молодой человек кивнул, придвинул кружку пива и теперь, поглядывая на часы, сидел, отсчитывая бег секунд.

Поделиться:
Популярные книги

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Я Гордый Часть 3

Машуков Тимур
3. Стальные яйца
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я Гордый Часть 3

Адаптация

Кораблев Родион
1. Другая сторона
Фантастика:
фэнтези
6.33
рейтинг книги
Адаптация

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Кодекс Крови. Книга IV

Борзых М.
4. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IV

Сопряжение 9

Астахов Евгений Евгеньевич
9. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
технофэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Сопряжение 9

#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Володин Григорий Григорьевич
11. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Вечный. Книга II

Рокотов Алексей
2. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга II

Гром над Академией. Часть 2

Машуков Тимур
3. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.50
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 2

Кодекс Охотника. Книга ХХ

Винокуров Юрий
20. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга ХХ

Дочь моего друга

Тоцка Тала
2. Айдаровы
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Дочь моего друга

Чехов книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
6.00
рейтинг книги
Чехов книга 3

Вы не прошли собеседование

Олешкевич Надежда
1. Укротить миллионера
Любовные романы:
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Вы не прошли собеседование

Сын Петра. Том 1. Бесенок

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Сын Петра. Том 1. Бесенок