Мир юных
Шрифт:
Я лично только «за». Давай, дорогуша, вперед! Скатертью дорожка.
Не знаю. Одна моя часть мечтает оказаться где-нибудь не тут, слезть с идиотской лодки, побыть наедине с Джефферсоном. А другая хочет, чтобы наше плаванье никогда не кончалось, будто это время неприкосновенно, и кораблик – маленькая карманная вселенная. Пока мы на нем, вокруг нет ничего определенного, одни возможности да вероятности. Как только сойдем на берег, снова заработает счетчик времени.
Мы тащимся по реке, или по заливу, или как его там. В районе обеда поднимается ветер,
Точно. Я вижу красоту повсюду. В ржавчине на металлической палубе. В запекшейся крови на моей руке. В шраме на затылке у Тео. В ранних «гусиных лапках» вокруг глаз Умника, который много щурится.
У перил сидит Кэт.
– Знаешь, у тебя глаза красивые, – сообщаю ей.
По-моему, она решила, что я под кайфом. В сущности, так и есть.
Плывем на восток, солнце за спиной опускается все ниже, тени впереди все длинней. Еще не стемнело, когда мы огибаем выпирающий кусок суши и видим невысокое здание. Капитан говорит, это маяк Ориент-Пойнт. Красивое название.
А за маяком – остров Плам.
На горизонте маячит безобидное зеленое пятно, но меня пробирает ужас. На капитанской карте остров обведен фиолетовой рамкой со словами «ДОСТУП ОГРАНИЧЕН». И хотя это просто неровный треугольник с узким прямым отростком, мне он кажется оторванной кроличьей лапой.
Я иду на нос лодки, к Джефферсону. Опираюсь о перила.
Моя рука шарит по металлическому корпусу, находит руку Джеффа.
Я. Вот он.
Глубокомысленно.
Джефферсон. Ага.
Я. Может… отгул возьмем? Ну, куда спешить?
Джефферсон грустно улыбается.
Опускаю взгляд в сине-зеленую глубину.
Я. А я-то надеялась.
Джефф. Думаешь, я ненормальный?
Я. Нет. То есть да. Больше никто не решился бы. Даже и не мечтал бы. Но дело хорошее. В смысле, правое дело. Наверное.
Джефферсон. А вдруг там ничего нет? Пустой остров? С пыльными лабораториями и рваными папками? Без ответов?
– Ну, зато мы попробовали, – отвечаю. – Совесть будет чиста. Пустой остров – еще не самое страшное. С нашим-то везением на нем должны жить гигантские тараканы-людоеды.
Он усмехается.
Я. Знаешь, можно вообще на все забить. Развернуть лодку и плыть домой.
Джефферсон. Очень мужественно.
Я. Учитывая, как далеко мы от дома, – да, мужественно.
Джефферсон. А как же Паук, Тео и Капитан? Они нас убьют.
Я. Ты что, в это веришь? После того, как немножко их узнал?
Джефферсон (мотает головой). Нет. А вдруг ответ там все-таки есть? И мы сможем что-то изменить? Разве ты не хочешь иметь будущее?
Я. У меня и так есть будущее. И оно мне нравится. Лучше пусть у меня будет тысяча дней с тобой, чем сто тысяч без тебя.
Странно, когда влюбляешься, начинаешь пороть всякую чушь. Я по крайней мере начала.
Джефф. Я с тобой. И исчезать пока не намерен.
В рулевой рубке Капитан сидит над картой. На острове мало что нарисовано: несколько дорог-ниточек и точка – по словам Капитана, вертолетная площадка.
В западной части острова – там, где кроличья нога должна крепиться к телу, – круглый знак, из которого торчат лучики.
Капитан. Еще один маяк. Его отсюда видно. К юго-востоку от него – волнорез. Там можно пришвартовать судно, если проход в гавань свободен.
Джефферсон. Думаю, тебе с Пауком лучше остаться на корабле. А Тео пусть идет с нами.
Капитан. Тео сделает то, что скажу я. (Плаванье прошло так гладко, что я и забыла, как всего пару дней назад мы были почти врагами.) В любом случае сегодня никто никуда не идет. Не хочу рисковать на ночь глядя. Сначала надо осмотреться.
Значит, все-таки отдых. На остров никто особо не рвется, один только Умник. Он изучает полоску суши в бинокль и что-то шепчет себе под нос. После смерти Пифии Умник так делает все чаще.
Бросаем якорь между Ориент-Пойнтом и островом Плам.
Внизу лодки, среди плесневелых подушек и засаленного тряпья, я нашла каменный кусок древнего мыла и чистое неизвестно-для-чего-использовавшееся полотенце. Я собираюсь принять ванну – если нас и правда сожрут тараканы-мутанты, не хочу запомниться Джефферсону вонючей козой. Когда никто не видит, в одном белье опускаюсь за борт. Брр, как холодно! Аж придатки скукожились. Наконец привыкаю к ледяной воде и блаженствую в ее объятиях, смываю грязь, пыль и слезы.
И тут вижу, как Джефферсон бросает Кэт. Ну, это я так решила: они вдвоем стоят на корме, Джефф нацепил очень серьезное лицо и что-то тихо, настойчиво объясняет.
Кэт, похоже, реагирует нормально; во всяком случае, в конце она просто пожимает плечами. Брови Джефферсона сходятся: он, очевидно, не уверен, что до нее дошло.
Кэт подходит к перилам и стягивает с себя рубашку. Потом спокойно расстегивает лифчик, бросает его вместе с рубашкой под ноги. Кучка одежды растет: туда же летят штаны. Наконец абсолютно голая Кэт безупречно, как олимпийская чемпионка, сигает с борта в воду.
Я втайне надеюсь – вдруг не выплывет, вдруг это широкий самоубийственный жест? Ага, жди. Кэт показывается на поверхности, выплевывает фонтанчик воды, демонстрирует шикарную рекламную улыбку и вытягивается на спине.