Мир за мир
Шрифт:
— Линка, у тебя всё? — осведомился Артур, быстро клацая по клавиатуре компьютера. — А то мне ещё в архив наведаться надо.
— Не днём же! И лучше Ната, она медик, быстрее найдёт. Дай на минуточку, — Алина включила принтер.
«Ледяная Дева ледяная дева ледянаядеваледянаядева» — создавалось полное впечатление, что набирал сам свихнувшийся Аркадий Михайлович.
* * *
На этот раз Ната сначала позвонила, договорившись подойти минут за пятнадцать до того, как мама Кристины приведёт из садика Белку — надо же познакомиться с семьёй, которой ты собираешься покровительствовать!
— Привет! — открыла радостная Кристина. Радостная!
«Ну вот, хотя бы при мне не будет бояться самой же раздутых ужасов!» — удовлетворённо подумала Лесная Сестра.
— Привет, Крис! Меня, кстати, Ната зовут, — она сняла сапоги и переобулась в принесённые с собой туфли.
— Да? Наталия? Я почему-то думала, что Надя, то есть Надежда, — удивилась женщина.
«Кстати, в каком-то смысле да. Я и есть — надежда для простых людей», — пришло в голову фее.
— Крис, твоя мама как, поддерживает тебя? — спросила она, садясь за стол на кухне и выкладывая очередную коробку сластей. — Не в смысле «помогает», а именно — поддерживает ли в противостоянии всяким… этим?
— Нет. Она не сражается за меня, только раны мне немного зализывает, — вздохнула Кристина. — И на том спасибо.
— Тогда слушай сейчас, при ней не будем об этом, — подобралась Лесная Сестра. — Ни на каком учёте у психиатра ты не состоишь, более того, тебя вообще никогда не было в той психушке, и никакого Аркадия Михайловича ты в глаза не видела. Если, конечно, сама всем не раззвонила за эти три года.
— Правда? Нет, я никому не говорила. В декрете же сидела, никаких справок не надо было.
— А мама?
— Ой… Она могла, типа «по секрету». А доктор-то? Он же меня помнит, опять свой диагноз подтвердит и все документы восстановит!
— Да ничего он не помнит! Лежит с инсультом и бредит. Без отрыва от производства, как чекист во времена сталинских репрессий — из кабинета сразу в камеру, — отчеканила Лесная Сестра. — Если, конечно, вообще жив.
— Что, ты его…
— Ну почему обязательно я? Его же собственный страх. Qui timetur timet[8], как древние римляне выражались. А ты, соответственно, noli timere[9].
— «Не бойся» — кого? Психиатров?
— Вообще не бойся. Да, только можно дать тебе совет? Если будешь ещё говорить с каким-нибудь психиатром, пусть не как пациентка, а просто за справкой пришла, или даже не работе у него, а так, в одной компании оказались… В общем, всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя. Не «может быть использовано», а именно «будет использовано», понимаешь?
— Мама! — на кухню влетела рыжая девочка. — Я мишку слепила! — она с гордым видом продемонстрировала детсадовскую поделку. — Здравствуйте…
— Привет! — Ната вложила в улыбку всё своё немалое обаяние. — Я Наталия, а вы Белла?
— Да, — девочка всё-таки побаивалась незнакомой тёти.
— Тина, кто там у тебя? — вошла женщина лет пятидесяти.
— Мама, это Ната, — представила Кристина. — Акушерка… ну… — она покосилась на Белку.
— Лидия Николаевна… Куда немытыми руками? — женщина заметила, что внучка уже потянулась за пирожным.
* * *
Алина откровенно наслаждалась зрелищем зимнего шоссе, весело летящего под колёса её тёмно-голубой «импрезы». Устала, правда — седьмой час за рулём, а она всё-таки не профессиональный дальнобойщик. «Предлагал же Артур появиться с ним или хотя бы поехать вместе», — подумала девушка, — «может быть, зря отказалась?» Впрочем, нет, не зря. Она едет по глубоко личному делу, да и машину очень хотелось обкатать. А вот обратно, пожалуй, поедут вместе.
Ехать надо было не домой, а к Юре, к отчиму. Наверняка ушёл мужик от её матери — давно ничего их вместе не держало, кроме Юли. А теперь ни дочери у человека нет, ни даже падчерицы. «Нет, последняя-то есть. Ты сам, дурак, прогнал!» — Ледяной Деве было очень неприятно вспоминать слова, которыми приговорил её отчим, узнав, что она отказалась от его фамилии и отчества.
Так, где бы поставить машину? Весь двор же забит! «Когда садишься за руль, пешеходные-то проблемы исчезают, зато вылезают другие, и они посерьёзнее будут», — усмехнулась девушка. Ага, вот семья какая-то уезжать собирается.
— Извините, вы надолго? Я могу машину поставить на ваше место?
— Если сегодня уедешь, ставь, — повернулась к ней мать семейства. — Мы только завтра вернёмся. Ой, а я тебя помню! Дочка Юры с третьего этажа! Уже большая выросла, на машине ездишь… В Москве живёшь? — женщина показала на московский номер. — Замуж вышла?
— Не-а! — хитро прищурилась Ледяная Дева. — Ни замуж, ни деток.
— Ой, ну как же так? — соседка отчима, конечно, знала, что его падчерице должно быть лишь слегка за двадцать, но, будучи провинциалкой из простонародья, тётушка привыкла, что девушки выскакивают замуж довольно рано. — Да, а Юра-то ушёл от Алки! Опять здесь живёт. Пить начал сильно, ты уж отбирай у него! Да вот он идёт, опять за водкой небось.
— Нина, поехали! — раздражённо окликнул женщину муж.
— Настя? — подошёл Юра, то есть Юрий Алексеевич, уже с двумя бутылками в карманах. — Хоть ты осталась… Прости…
— Алина. Имя я тоже поменяла.
— Да помню, не любила ты его. Зайдёшь? — с надеждой посмотрел отчим.
— Я к тебе и приехала! — девушка достала из багажника два объёмистых пакета.
* * *
— Куда, говоришь, устроилась? — сегодня Лесная Сестра появилась прямо у Кристины на кухне. — Турфирма? Группы сопровождать или в конторе туры впаривать?
— Контора, — ответила женщина. — Здесь недалеко. Но два месяца испытательного срока, боюсь, не возьмут потом, — она вздохнула. — И так не хотели, но я сказала, что с Белочкой мама посидит, если что.
— Тогда в чём дело? Это и есть основная претензия к молодым женщинам — с больничных не вылезают, «унихжедети». А тебе остаётся только на работе не косячить.
— Сказали, чтобы оделась как следует, типа у них приличная контора, а не бухгалтерия Урюпинского водоканала. А у меня нет ничего, был один офисный костюм, так располнела же в декрете, не влезу. И туфли старые уже.