Мир за мир
Шрифт:
— Кто стрелял?! — лейтенант вскочил навстречу ворвавшемуся Арифуллину, одновременно пытаясь достать из кобуры пистолет. — Рифат, у тебя что, белочка? — он в ужасе попятился от совершенно безумных глаз сержанта, вскинувшего автомат.
* * *
«Именно что белочка», — мысленно ответила Алина. — «Белочка отомстила за отца».
Застрелится сам Арифуллин или нет — было уже неважно. Наследил этот носорог так, что скрыть ничего не получится. И снова — без всякого внушения. Она лишь выбила у него в памяти стопоры, мешавшие сделать то, что
Арифуллин тем временем втащил тело Хрюмина в дежурку и усадил на стул рядом с Долбышевым, затем достал ещё два стакана и налил.
— За Ледяную Деву! — чокнувшись своим стаканом со стаканами мёртвых собутыльников, он один за другим выпил все три. А потом посмотрел на ополовиненную бутылку и винтом влил в себя остаток водки.
* * *
— Мама, а ты придёшь на утренник? — спросила девочка.
— Ненадолго, Белочка. Я же работаю.
— А Ната придёт?
— На утренник? Нет. А к нам — конечно, только послезавтра, а не завтра.
— Когда я вырасту, буду как Ната. Хочу дарить девочкам красивые пла-атья… — зевнула засыпающая Белка.
«А вдруг действительно — как Ната?» — задумалась Кристина. — «Чем ждать сказки непонятно от кого, лучше самой быть доброй феей и создавать сказку. Ох, как же я боюсь, что и ты повторишь нашу судьбу — уже в четвёртом поколении. И как надеюсь, что этого не случится! Белочка моя… Мой страх и моя надежда».
[1] 1 Кор. 6:12.
[2] А. Твардовский, «Высшая честь».
[3] «Мир за мир» (лат.)
[4] А. Дюма, «Граф Монте-Кристо».
[5] Ю. Никитин, «Труба Иерихона».
[6] Л. Соловьёв, «Повесть о Ходже Насреддине».
[7] Стихи автора.
[8] «Тот, кого боятся, боится и сам» (лат.)
[9] «Не бойся» (лат.)
[10] Цитрин — разновидность кварца жёлтого цвета.
[11] Н. Александрова, «Охота на гиену».
[12] Город Лечче расположен на «каблуке» Апеннинского полуострова.
Глава 8. Куда приводит детство
Апрель — май 2005
Вместе учились мы всему; вместе учились мы подниматься над собою к себе самим и безоблачно улыбаться — безоблачно улыбаться вниз, светлыми очами и из огромной дали, в то время как под нами струятся, как дождь, насилие, и цель, и вина.
Ф. Ницше
«Как же нам с папой повезло!» — застыла в ужасе Даша. — «Его просто мягко подтолкнули к уже вызревшему решению, и даже от тюрьмы избавили. Ради меня, конечно. А я-то злилась на Нату! Да и сейчас немного злюсь, если честно».
«Готично!» — восторженно смотрела на Ледяную Деву Лариса. — «Менты — зло привычное, никто их благодетелями не считает, да и закон хоть как-то ограничивает. А вот на врачей принято чуть ли не молиться, а они-то на самом деле — такие же бездушные чиновники! И бесконтрольные… до недавнего времени. Ещё бы училок попугать! Но этим, похоже, займусь уже я».
«Ну и что такого особо ужасного?» — недоумевала Аня. — «Другое дело, что все эти разборки — не моё. Мне интересно воссоздавать миры, а не разрушать! И почему-то кажется, что история Кристины с дочкой ещё только начинается».
— А Белку ты почему в ученицы не взяла? — спросила она у Лесной Сестры.
* * *
— Вот так всё и начиналось, — закончила рассказ Алина. — Не думайте только, что мы каждый день такое проделывали! Даже на войне не всё время идёт бой.
— Не просто «не всё время», а вообще — редко, — уточнил Виктор. — Девять десятых времени — это снабжение, планирование, передислокации и прочий фундамент, на котором на самом деле и стоит победа.
— Всё бы вам про войну! — шутливо отмахнулась Ната. — Ань, я так понимаю, тебе интересно, что с Кристиной дальше было? В принципе у неё всё хорошо, только мама чудит немного, хочет непременно просватать. А почему я Белку не взяла в ученицы? — фея немного задумалась. — Знаешь, как-то в голову не приходило, маленькая она была. Сейчас-то ей пять с половиной, как раз к первому сентября будет шесть, в школу осенью пойдёт.
— А с какого возраста можно ученицей стать?
— Формальных ограничений нет, Леренна, например, стала в неполные четыре года. Но, понятно, девочка должна уже осознавать, что она делает и зачем! А в нашей цивилизации люди всё-таки взрослеют поздно, так что ученичество всё равно затянется лет до двадцати.
— Меллеан смогла создать в своём мире орден Лесных Сестёр только через тридцать лет после того, как сама стала Первой сестрой, — подключилась Алина. — В том числе и потому, что Первая ученица совсем маленькой оказалась, ей пришлось долго учиться, и не только у Меллеан. Наставница-то сама сначала неграмотной была.
— Взрослая — и неграмотная? — не поверила Аня.
— Ань, чему удивляться? Другой мир, — пожала плечами Ледяная Дева. — Мы — больше учимся, а они — раньше взрослеют. Тебе вот дико, как это можно не уметь читать, а они не поняли бы, с чего вдруг девушку в семнадцать лет всё ещё полагается за ручку водить. Там уже в пятнадцать начинают плодиться как не в себя…
— Как не из себя, — хохотнул молчавший доселе Артур. — Хорошо, что… — он не договорил, но Алина поняла: «Хорошо, что Юлька от этого избавлена».
— А что плохого в детях? — опять удивилась девушка. — Мне даже иногда немного жалко, что у меня их не будет. Хотя как вспомнишь эти ужасы казённых больничек, про которые вы рассказывали…
— Даже не это главное, — начала объяснять Лесная Сестра. — «Ужасы казённых больничек» далеко не обязательны, но важно в первую очередь не как рожать, а — зачем. Мир, в котором мы побывали, ещё не особо населён и не очень технически развит, там действительно нужно детей побольше да пораньше. А развитая цивилизация, как у нас, требует в первую очередь «не числом, а умением». И дети должны образованными быть, и их матери. А так, конечно, в детях ничего плохого нет. Иначе я бы не дарила девочкам платья! — рассмеялась она.