Мираж черной пустыни
Шрифт:
Когда они подошли к веранде, Грейс сказала:
— Надо что-то с этим делать, Джеймс. Ты знаешь, у нас было нападение саранчи два месяца назад, и мужчины обвинили в этом женщин. Они говорили, что это произошло потому, что женщины стали надевать короткие юбки, и Бог наслал саранчу в качестве наказания. — Она обернулась к нему: — Джеймс, я как-то раз взвесила груз, который переносят эти женщины. Одна из них несла больше ста восьмидесяти фунтов! И при этом у них высокая рождаемость. Ты видел, что у многих женщин по восемь-десять детей, они трудятся на своих фермах в одиночку, потому что их мужчины ушли работать на белого человека. А теперь, когда молодые африканцы получают образование, они больше не хотят оставаться в деревнях, а желают работать в городах. Они приезжают домой только в гости, делают своих женщин
Джеймс взглянул на ее лицо, смуглое от загара, на морщинки вокруг глаз и упрямый подбородок, подчеркивавший, что она стала еще более решительной, чем раньше. Это было лицо, которое он часто представлял себе, которое являлось ему во сне.
— Мы можем прогуляться, Грейс?
Африканцы, работавшие в миссии Грейс, больше не носили шкуры овец и шука, они надевали одежду европейского покроя, больше не брили головы, а носили очень короткие стрижки, оставлявшие кудрявые завитки волос на голове. В ушах у многих все еще были вставлены деревянные цилиндры, на руках и ногах звенели браслеты из бусин, но у большинства единственным украшением был небольшой крестик на цепочке.
Грейс остановилась у деревянного навеса, чтобы проверить ряды горшков для фильтрации воды, которые были подготовлены для раздачи крестьянам. Каждый фильтр состоял из двух круглых глиняных горшков, меньший горшок располагался в отверстии верхнего горшка. Она продемонстрировала Джеймсу, как работает эта конструкция.
— В верхнем горшочке лежит слой чистого песка, слой чистого гравия и, наконец, слой мелких осколков кирпича. Воду наливают сверху, и, когда она проходит через все эти слои в нижний горшок, она очищается от примесей, в первую очередь от червей — ришт. Я пытаюсь снабдить этим каждую хижину в деревнях и стараюсь объяснить, насколько жизненно важно очищать воду.
— Это будет ценным вкладом в твою книгу, — сказал Джеймс.
Грейс засмеялась. Джеймс постоянно оказывал на нее давление, чтобы она написала руководство по здоровому образу жизни для сельских рабочих, не имеющих медицинского образования.
— Да где же мне найти время писать книгу?
Они прошли мимо ряда развешанных на веревках для проветривания матрасов, набитых высушенными очистками от кукурузы на американский манер, которые служили своего рода фильтром, а это было уже изобретением самой Грейс.
Они взобрались по тропинке вверх в гору, и перед ними открылся вид, достойный быть запечатленным на картине: ряды зеленых кофейных кустов, отягощенные зрелыми ягодами, занимающие пять тысяч акров земли. Местность здесь была не равнинной, а поднималась и равномерно опускалась волнами, как будто это было застывшее спокойное море, яркая зелень перемежалась с полосками красной земли и длинными высокими палисандровыми деревьями, на которых распускались пурпурные цветы. Теперь был май, и сезон долгих дождей закончился, женщины и дети двигались вдоль рядов, собирая кофейные плоды и наполняя мешки. Тележки ждали их в конце каждого ряда у кромки поля, мужчины переправляли плоды к сушилкам и барабанам, которые находились внизу у реки. Гора Кения охраняла дальнюю границу этого прекрасного вида, она была острой и темной на фоне чистого неба, ее заснеженные вершины сверкали под солнцем. Прямо напротив горы через долину расположилось поместье Белладу, устремленное вверх посреди идеальных зеленых лужаек и террасных садов.
Несколько блестящих автомобилей были припаркованы на подъезде к дому. Грейс узнала одну из них, принадлежащую бригадиру Норих-Гастингсу. Другие, за исключением двух олдсмобилей Валентина, являлись имуществом постоянных гостей дома ее брата.
Белладу никогда не было тихим местом. Теперь, когда машины стали обычной вещью для Кении, а дорога, хотя все еще грязная и непроезжая во время дождя, доходила до самого поместья, да и поезда теперь добирались до городка Найэри, это место было всего в одном дне пути от Найроби. Дом Валентина стал центром светской жизни Кении; здесь постоянно устраивались приемы, охота на лис, матчи по поло, на которые сюда выбирались самые богатые люди Восточной Африки и быстро оседали здесь на кофейных плантациях. Вокруг Белладу ходило множество легенд. Для тех, кто когда-либо удостаивался чести хотя бы издалека
Грейс пристально посмотрела на дом, слушая, как шумит ветер, раздаются музыка и смех.
Она была возмущена тем, как Валентин обращается с Артуром, стараясь запугать его, чтобы тот поскорее превратился в мужчину. Мальчик подвергался жестокой порке больше, чем кто бы то ни было, если его заставали за игрой в куклы сестры. А его неуклюжесть и постоянные травмы были вовсе не следствием его невнимания, как считал Валентин, а возможно, проявлениями скрытого нервного заболевания. Грейс умоляла своего брата отправить Артура к специалистам для осмотра, но Валентин велел ей не вмешиваться в его дела и заниматься своими. У него не могло быть слабого или больного сына, и любое проявление слабости или изнеженности он выбивал из него.
«Когда же Валентин так изменился?» — думала Грейс. Это был постепенный процесс. Наверно, еще с момента того ужасного дела с Мирандой Вест, а потом перемены с рождением Артура. Любой в Кении знал, что Валентин содержит любовницу-негритянку в Найроби в том самом доме, который он построил специально для Миранды. Она была прекрасной женщиной из племени меру, носившей очень дорогие наряды и водившей машину.
Джеймс нагнал Грейс. Красная глина рассыпалась под его ботинками и поднималась пыльным столбом в лучах солнца. Она смотрела на его большое могучее тело, на то, как он сорвал полоску коры с эвкалипта и принялся сворачивать ее, глубоко погрузившись в свои мысли. Его частые поездки в Уганду в последнее время были связаны с Люсиль, она же привила ему любовь к внутренним районам Африки, но все это было совсем неинтересно Грейс, предпочитавшей проводить долгие дни в тяжелой работе. Она вдруг стала скучать по нему, когда он находился за много миль от нее, в таких опасных местах, она теряла аппетит, ворочалась в постели всю ночь и не могла уснуть. Но, когда он был дома в Килима Симба, она была довольна и спокойна, потому что знала, что он здесь, лишь в нескольких милях от нее. Она испытывала постоянное недовольство из-за его неожиданных приездов. Именно они позволяли им продолжать жить так в течение последних десяти лет, они давали ей энергию, чтобы пережить эти дни, полные сознания собственного бессилия и неудач. Каждый раз, когда Грейс покидала свою клинику, Джеймс стоял у выхода, покрытый пылью и потом от долгого пути, обычно с подарком — чем-нибудь из молочного магазина и непременно в горшочке. Потом они усаживались на веранде и долго и тихо говорили. Как старые друзья, делились своими проблемами, предлагали друг другу помощь, давали советы, смеялись или просто сидели в тишине, очень близко, но не касаясь друг друга, пока африканский день не клонился к закату и не переходил в ночь.
Потом он уезжал, а Грейс лежала в своей постели и так страстно мечтала о нем, что иногда не могла уснуть совсем.
— Грейс, — сказал он, — я должен сказать тебе нечто важное.
Она взглянула на него.
— Мы с Люсиль решили переехать в Уганду и остаться там жить. Навсегда.
23
Грейс пристально посмотрела на него. Затем резко отвела взгляд.
— Мне жаль, — сказал он, — мы решили это совсем недавно, в мой последний приезд.
— Когда ты уедешь?
— Сразу же после того, как организую доставку наших вещей. Люсиль останется до этого момента. Она в Энтеббе, приводит в порядок наш новый дом.
Грейс сделала несколько шагов в направлении эвкалиптового дерева, чтобы успокоиться. Тень дерева, казалось, поглотила ее; день сразу стал мрачным, как будто облака полностью скрыли солнце.
— А как же ранчо и дети? — произнесла она наконец.
— Я оставляю управление ранчо на Свена Торсена. Он работал со мной два года и вполне справится сам. Джеффри останется в Килима Симба. Ему уже семнадцать лет, и он очень увлечен работой на ранчо. Но Ральф и Гретхен поедут с нами.