Мираж
Шрифт:
— Так я запишу в резолюцию съезда. Ещё один трудный вопрос — отношение к новым государственным образованиям на территории России. О так называемых лимитрофах. Николай Николаевич иногда весьма иронически высказывается о независимости Польши.
— Есть стратегия, но есть и тактика, — осторожно усмехнулся Кутепов. — На съезде, по-видимому, надо принять положение о том, что возрождённая Россия должна будет стремиться к установлению дружеских отношений со всеми своими соседями, признав тем самым независимость и самостоятельное существование всех возникших
— Совершенно верно, — согласился Струве. — Без имперской идеи невозможно создание России как правового государства. Укажем в резолюции, что будущее законное правительство России обеспечит всем народностям, населяющим её территорию, свободное правовое развитие их бытовых, культурных и религиозных особенностей.
В свою канцелярию Кутепов возвратился удовлетворённый — вот он уже решает судьбы будущей России. Пока для кучки эмигрантов, но скоро, скоро...
Обычно денежные документы на подпись приносил секретарь Кривский, а на этот раз с чеком и расходной книгой пришёл Зайцов.
— Я, конечно, завизировал эту выплату, Александр Павлович, — не скрывая обиды, сказал он, — но я у вас помощник по секретной работе, и все операции вы обсуждали со мной. Кроме этой. Может быть, мне пора подавать в отставку?
— Что вы, Арсений Александрович! Вы мой самый доверенный офицер в секретной работе. С этой операцией получилось так, что замысел возник не у меня, а я поддержал, потому что не сомневаюсь в её необходимости. Конечно, вы должны знать. Это — убийство Красина.
3
После смерти Дзержинского на Лубянке установилось тихое переходное время. Ягода аккуратно выполнял осторожные задания нового наркома Менжинского и не лез с инициативами. Куда тут полезешь, когда на самом верху всё не ясно. Наиболее умные — Троцкий, Каменев, Зиновьев — оказались не у власти, а в оппозиции, и их давит неотёсанный необразованный грузин. Опирается на такое же тупое полуграмотное большинство, подкупленное им. Конечно, удивляться нечему: дураков всегда больше. Зато в ГПУ одни умники.
Пришёл Артузов, становящийся всё более неприятным своей назойливостью.
— Вы пришли по делам «Треста», конечно?
— Можно считать и так: ведь Шульгин путешествовал под наблюдением «Треста». Мы посоветовали ему написать книгу о своей поездке по советской России, и он написал. Прислал нам, то есть «Тресту», свою рукопись на предмет поправок, замечаний, предложений. Принёс вам почитать.
— Антисоветская книга проходит советскую цензуру? Сами прочитали? Ваше мнение?
— Основная мысль книги нам полезна: СССР поднимается, бороться против бесполезно. Конечно, много грязи, антисемитизма, что особенно странно — в былые времена его газета защищала Бейлиса.
— Оставьте. Прочитаю. Шульгин полезен хотя бы тем, что укрепил доверие к «Тресту».
Уходя, Артузов посетовал
4
Он хотел, чтобы его сын рос в новой освобождённой Poссии. Он столько думал об этой несуществующей стране, что ему представлялось, что она уже постепенно возникает. Народ сам её строит, независимо от угнетателей-большевиков.
Вернувшийся из нелегальной «прогулки» Шульгин рассказал, что в России «всё так же, как было, только хуже». Такие же работящие, но склонные к пьянству мужики, такие же солдаты — «мощь, силища дикая, но несомненная», как выразился Шульгин; такие же поезда, более удобные, чем на Западе, даже шоколад такой же — вкуснее французского.
Почему же он, генерал Кутепов ещё не там? Самое время — зашаталась власть, и пауки грызутся в банке. Однажды, не сдержав рвущегося из сердца стремления, приказал своим помощникам Трубецкому и Зайцову разработать детальный план вторжения из Финляндии и захвата Петрозаводска не позднее осени 26-го.
Под такое настроение появился Гучков. Сначала позвонил, раздражая конспиративными намёками, потом приехал, привёз документы — немецкий текст и химические формулы. Конечно, негодяй, революционер, принимал отречение императора, но с 18-го начал искупать грехи. Врангель сказал, что этот человек совершал в прошлом ошибки, а ныне осознал их и честно служит русскому национальному делу.
Говорил Гучков таинственно, вполголоса, оглядываясь на дверь, потребовал закрыть окно на улицу, несмотря на тёплую, почти жаркую погоду.
— Это великое секретное оружие, с помощью которого мы освободим Россию. Ядовитый газ! При взрыве снаряда поверхность, на которой произойдёт взрыв, на газ не действует — он не теряет своих свойств. Бомбы — ручные. Прекрасное оружие. Газ поражает лёгкие, и человек не в состоянии дышать. Для исполнителей предусмотрены специальные маски. Стоимость одной бомбы — 50 долларов. Я готов всё своё состояние отдать этому делу.
5
Опять Артузов раздражал Ягоду докладами о «Тресте».
— Снова Кутепов и Захарченко рвутся к террору? — переспросил он. — Ядовитый газ нам грозит? Пошлите её в Париж, и пусть она разбирается с газом. Нам спокойнее будет. А вернётся... Посмотрим. Нарком уже намекнул, что «Трест» существует слишком долго.
— Но мы так мало сделали. В одном из шифрованных писем Кутепов вызывался сам приехать в Россию и возглавить теракт.
— Против кого же?