Мириад островов. Рождение героя
Шрифт:
Ну и для того, чтобы не расхаживать под ручку с теми, кто является вниз ради сугубо приватных услуг. Тайна строгой епитимьи равна тайне самой исповеди.
Ключи у него теперь были от любого замка в огромном здании. Ха, измени он ударение в одном слове — выйдет типично русский словесный выверт, подумал Барбе. Хитромудрое наречие, оттого и вытесняет повсеместно локальные говоры или не даёт им развиться в нечто литературное. В точности как хитроумные извилистые отмычки, что когда-то изобретал сын кузнеца, постепенно вытеснили
Всё-таки вламываться на чужую территорию он не стал. Достал заранее выбранный ключ, чуть провернул, вытащил и постучал о косяк — так приходили высшие к нижестоящим.
— Не заперто, — донеслось оттуда.
Внутри от нечего делать резались в кости двое бессонных: постарше, тёмный и кряжистый, и помоложе, жилистый и какой-то бесцветный. Первого он помнил хорошо и в самых мелких деталях, второго видел впервые: неудивительно, только один рутенский полководец знал всех своих солдат в лицо, да и то враньё, наверное.
— О, гран-мессер, — оба привстали и поклонились. — К вашим услугам.
Тратить время на обоюдные реверансы никак не хотелось, поэтому Барбе отдал поклон и, выпрямившись, проговорил отрывисто:
— Нужны три вещи: преискусный мейстер, мягкая плеть и жёсткие узы.
— Слышишь, Крисп, кто из нас обоих самый-самый? — сказал молодой. — Не стоит ли поискать в окрестностях?
— Мне самому, — завершил кодовую фразу Барбе. Вряд ли по регламенту, зато без недомолвок.
Мужчины переглянулись.
— Простите, гран-мессер, — ответил молодой. — С этими словами редко приходят, мы было решили — оговорка без понятия. Но кто не знает, как правильно, — не добавит ничего от себя, как вы. Криспен, оставайся у входа на случай, если ещё кому со стороны подопрёт. Будет мне что от тебя надо — кликну.
Отпер своим ключом внутреннюю дверцу, пригласил войти:
— Там уж точно не случится лишних ушей и глаз, генерал.
Шли не так долго, сколько муторно: тропы здесь были только звериные, на водопой, да ещё и снегом позаносило. Рауди вроде помнил, где торил свою дорожку, а всё равно больше по моху на стволах определялись.
— И это помещение для будущей матери? — мейсти Леора в возмущении остановилась у порога. — Шалаш какой-то дощатый и бревенчатый. Типа фигвам.
— Девочки построили, — возразил мужчина. — Как раз получилось очень добротно. Они ведь тут по-настоящему жили — до отъезда. Классическая шатровая конструкция, есть пол, тамбур для сохранения тепла, именуется сени, главное зало топится по-чёрному для экономии и от заразы, освещается через дымовое отверстие…
— Очень мило вдруг попасть на лекцию по архитектуре, — прерывает его дама Леора, но он успевает завершить:
— После родов мы намерены это сжечь.
— Вот как, — пожилая мейсти озирает его с ног до головы. — А ведь раньше не береглись. Даже родильной горячки, не говоря обо всём прочем.
— Молоды были, — лаконично ответил мужчина. Отворяет обе двери зараз и подталкивает акушерку вперёд себя, в тесную комнату со сводом, кострищем посередине пола и ожерельем небольших «факелов-светлячков» посередине стен.
Внутри каморы было… наоборот, не было ничего особенного. Выставленного напоказ. Только вот занавеси по всем стенам вряд ли прятали под собой окна: слишком много было факелов для помещения, где времена суток сменяют одно другое. Рыжее пламя в узких чашах стояло почти неподвижно — отличное масло, никакой копоти, да и сквозняки тут явно не гуляют без спросу.
— Я не имею права докапываться до тайного, мессер, — сказал экзекутор. — Поэтому вынужден соблюдать ритуал дотошно и буквально. Если он покажется вам в чём-то оскорбительным — поверьте, мы с Криспом нимало не хотели такого. Если будете упорствовать в своём нежелании — ваши объяснения мы примем, но не будут ли они куда хуже слепой покорности?
— А заставить меня ты можешь?
— Вдвоем — смогли бы точно. Позору бы не обобрались. Это я о вас самих.
Барбе пожал плечами:
— Складно проповедуешь. Тебя бы на церковную кафедру. Ладно, дай мне Всевышний принять всё как есть. Имя твоё мне по обряду ведать позволено?
— Одгар из корня Акселя. Только не зовите меня так длинно: мейс или мейст — и хватит с меня.
— Ну, мейстер Одгар, командуй.
— Тогда заранее скажу: если назову на «ты» — начинается серьёзное. Без рассуждений, как там и что, понимаете? Ни убавить, ни прибавить, ни об этом заикнуться. Теперь: сторожить рассвет не хотите?
— Ты не выспался или как, мейс?
— Принимаю шутку. Я вот ещё почему. Вы, конечно, слывёте жутким чистюлей, но идя к нам, успели вымыться снаружи и внутри?
Барбе поднял брови. Одгар только вздохнул:
— Заразу по всей вашей коже разнесу, чего доброго. И — клистир стоило бы поставить.
— Возразить пока можно? Не убьёте?
— Размыслите сами: лучше сейчас испытать малую неловкость, чем позже с ног до головы опозориться.
И добавил:
— Всей вашей голизны не понадобится — самая малая полоска назади. Ложитесь как есть вон на ту скамью, очкур спереди расслабьте, а прочее как само по себе выйдет.
И сказал за дверь:
— Крисп, давай средний клистир. Умеренно тёплый.
Надо было признать, что руки у парня были и впрямь деликатные и ловкие: одна чуть приспустила штаны и одновременно расправила поверх всего камзол, другая ввела в щель узкое дульце, а на поршень Одгар давил, наверное, грудью.
— Теперь подымайтесь и идите вон за ту занавеску, там и приведёте себя в надлежащий вид. Для одежды крючки, для остального — проточная вода в стенке и отверстие в полу.
— Всему раздеться? — спрашивает Барбе с несколько обречённой интонацией, слыша, как снаружи грохают явно в четыре руки.