Мирная стратегия. Дилогия
Шрифт:
Тот же самый секретарь сует мне в руки папку.
– Смотрите, – говорит, – здесь имена всех присутствующих и вежливые обращения. Просмотрите быстренько, но на самом деле не суть важно. Президента Лученко вы же знаете в лицо?
– Знаю, – бормочу я, – новогоднее обращение каждый год смотрю.
– Отлично! – без всякой иронии отвечает Антон. – Для всех остальных будут переводчики, они предупреждены и все сгладят.
Офигев, распахиваю папку. И офигеваю еще больше, потому что первым там фотография пожилого китайца, смутно памятная по новостям. «Ди Чуньи, – читаю я, – Председатель
Вторым идет фотография толстого смуглого мужчины с выражением лица, как у сытого кота, но крайне недовольного чем-то кота. «Энрике Даллас, президент Соединенных Штатов Америки…»
Потом – Ахана Дев, премьер-министр Индии. Несмотря на солидные годы, выглядит как красотка из Болливуда (которой и начинала свою карьеру, как я смутно помню).
Затем канцлер Германии Юсуф Бенц, которого я ожидал увидеть первым.
И только потом Татьяна Лученко, президент Российской Федерации, со своей доброй улыбкой всеобщей мамочки и холодными глазами.
Ну дела.
Наверное, в таком августейшем обществе я должен ощущать себя придавленным и незначительным, онеметь и проглотить язык.
Но именно потому, что общество такое августейшее, я не ощущаю особенных эмоций. Один бриллиант на бархатной подушке производит впечатление. Кучка бриллиантов ничем не отличается от искусно ограненного стекла.
Так и пятеро мировых лидеров, собравшихся в одной комнате, особого впечатления на меня не производят. Во-первых, они выглядят иначе, чем на фото: старше, усталыми и более настоящими. Разве что Ахана Дев по-прежнему хороша, как на картинке, на нее так и хочется глазеть. И особенно – на длинную, очень толстую черную косу, которую она перекинула через плечо. На фоне строгого серовато-розового делового костюма эта коса смотрелась бы как накладная, если бы не сочеталась так хорошо с ее черными бровями (на ум приходит определение «соболиные») и скульптурно-вылепленным лицом.
Чисто внешне наш президент, конечно, проигрывает. Но Лученко – военная косточка. Вспоминаю ее ставшую мемом шутку о макияже во время предвыборной компании: это, мол, не та боевая раскраска, которой меня учили.
Зато харизмой госпожа (отставной подполковник, если я правильно помню) Лученко заполняет всю комнату. Она первой направляется ко мне твердым шагом, протягивая руку для пожатия.
– Андрей Старостин, – говорит она. – Приятно познакомиться. Много о вас наслышана.
– Госпожа президент… – бормочу я.
– Татьяна Алексеевна, – поправляет она меня строгим, но приветливым тоном школьной учительницы.
Ей за шестьдесят, то есть она ровесница моей мамы. Но выглядит гораздо моложе, даже вблизи. Несмотря на явно бессонную ночь и усталость.
– Тогда и вы зовите меня просто Андрей, – говорю я абсолютно машинально, и тут же понимаю, что именно этого от меня и добивались.
Наверное, набранные в игре очки дипломатичности все же пошли впрок. Не настолько, чтобы обходить ловушки неформального общения, но настолько, чтобы по крайней мере их видеть.
Мы пожимаем руки. Как и следовало ожидать, пожатие у президента твердое. Стыдно признавать, но она, пожалуй, посильнее меня будет.
(Тут же даю себе слово записаться в тренажерный зал, «когда это все закончится». И знаю, разумеется, что слово это нарушу).
Остальные гости тоже спешат меня поприветствовать. Переводчиков четыре штуки – явно профессионалы, судя по тому, как они почти сливаются со стенами. Но не очень понятно, зачем они нужны: китаец сносно говорит по-русски, а все остальные тут же переходят на английский. Я английский тоже знаю… ну, получше, чем школьная программа: все-таки много лет геймерства и просмотров сериалов кое-что дает. В общем, одним переводчиком бы точно обошлись.
Меня сразу выкашивает, что все остальные мировые лидеры… как будто пытаются ко мне подмазаться, что ли? Да, точно! Сеньора Дев лучезарно улыбается, канцлер Германии велит звать его Юсуфом, китаец пожимает мою руку двумя своими… Только президент США почти не обращает на меня внимание, кивнув от стоящего в углу комнаты стола. На столе стоят чайные приборы и многоярусный поднос с пирожным. В руках у американца блюдечко, на блюдечке – кусок торта, в руке ложечка. Он кушает, и это занятие явно представляется ему важнее, чем беседа со мной.
На него я не в обиде, наоборот, это поведение остальных кажется мне странным. Если, конечно, не верна та дикая догадка, которая… но нет, просто быть не может!
Но не могу представить, чтобы для чего-то меньшего пять глав крупнейших государств оторвались от работы! Я понятия не имею, какие у них расписания, но наверняка плотные донельзя. А чтобы еще состыковать все пять… да собрать в одно месте – е-мае, они, небось, миллиард долларов ухнули только на защиту этой виллы от снайперов!
– Я подозреваю, что вы сейчас теряетесь в догадках, зачем мы вас сюда позвали? – спрашивает госпожа Лученко.
– Теряюсь, – говорю я. – Хотя у меня есть версия, что я провел месяц в чем-то вроде «Игры Эндера», и теперь инопланетяне предъявляют Земле претензии за неполадки на реальной космической станции…
Главы государств подчеркнуто НЕ переглядываются. Совсем нет. Просто все как-то подбираются, и настроение в комнате неуловимым образом меняется. А вот в глазах госпожи Лученко ажигаются самые настоящие озорные искорки.
– Не самая глупая догадка, – говорит она. – И почти верная!
Премьер-министр Дев о чем-то вполголоса спрашивает свою переводчицу, та отвечает ей на ухо. Видимо, интересуется, что это за «Игра Эндера» такая. Стыдно не знать культовую классику, госпожа премьер-министр!
– Ни хрена не верная, – басом замечает американский президент из угла. – Не морочьте парню голову!
Его переводчик порывается перевести, но мистер Даллес только машет ему рукой – мол, не надо, все все поняли. И вообще не для протокола.
– Дело не в том, – вежливо говорит немец, – что вы попали в компьютерную симуляцию настоящей станции. Дело в том, что вы участвовали в работе тренажера искусственного интеллекта, который, действительно, был создан по заданию наших инопланетных друзей. И некоторые задачи, которые вы решали там, были взяты с натуры.