Мировая жила
Шрифт:
– Это очень просто, дорогуша, - Карди приосанился, состроив на лице этакое сонное скучающее безразличие того самого эксперта, доки и знатока, вынужденного снисходить до простейших, а потому чрезвычайно скучных для него объяснений, - Это же на уровне звериных инстинктов. Слабая истощенная особь воспринимается стаей как обуза. Подчас их убивают или бросают умирать. Упырок – несомненно и есть такая нежизнеспособная особь.
– Фи, Карди, твои объяснения всегда такие циничные, - Дара надула губки.
– Правда всегда цинична, - Карди улыбнулся доброй грустной мудрой улыбкой,
– Но послушайте! – Дара прикрыла ротик ладошкой, будто хотела задавить в себе возглас возмущения, - Ведь они же живые люди! Неужели можно поступать с человеком так жестоко только лишь потому, что ему не повезло в лотерею?
– Увы, - пригрустнел Карди, как бы нехотя соглашаясь, что «поступать так» не только можно, но даже и нужно, а затем его взгляд вдруг стал жестким, а в голосе появилось этакая торжественная дрожь, - Мы все знаем, империя готовится к войне! Мы не можем позволить слабины, когда имперский десант, стиснув зубы, с оружием в руках готовится встретить неприятеля, остановить, не щадя своего живота, не пустить разорителя в отчий дом…
Дальше пошла явно идеологическая накачка, слушать которою Акиму быстро надоело, и он начал задремывать. Его разбудил раздавшийся с экрана звонок, точь-в-точь похожий на звонок будильника. Аким нехотя разлепил глаза, решив, что хватит с него местного телевещания. Он поднялся с кровати с намерением вырубить этот имперский телевизор, но тут заворочалась и открыла глаза Мана.
– Уже десять вечера? – спросила она, отчаянно зевнув, - Ой. Я так разоспалась…
– Да спи на здоровье, - буркнул Аким, водя своим запястным «забором» перед экраном, - Леший его, Мана, как эта дрянь отключается?
Но Мана уже подскочила с кровати. Побежала в душ, видимо умываться, забыв, что воду им на сегодня отрубили, чертыхнулась – вспомнив, тут же вернулась обратно со своим желтым платьем под мышкой, взлохмаченная, растрепанная, заспанная, схватила гребень и начала торопливо расчесываться.
– Э, ты куда так подорвалась? – Аким глядел на Ману с настороженным недоумением.
– Эх, деревня ты, Акима, деревня и есть, - Мана, сосредоточенно глядя в небольшое мутноватое зеркальце дающее отражение с ожидаемым зеленоватым отливом, приводила в порядок прическу. Расчесалась, потом зачем-то «взрыхлила» пальцами уже расчесанные волосы, забавно похмурилась, обозревая итог, и, голосом, не терпящим возражений, коротко бросила, - Собирайся.
Глава 8. Клуб
Чтобы поспевать за Маной Акиму пришлось ускорить шаг. Он ничего не спросил, когда они в спешке оделись и выскочили из комнаты, молча прошагал за ней следом по коридорам и лестницам общажки. Только на улице, поравнявшись, он задал вопрос, постаравшись задать его без тревоги в голосе:
– Мана. Объясни мне, дураку, куда мы так спешим на ночь глядя?
– В клуб, Акима. Мы идем в клуб, - она отрицающе тряхнула головой,
– Какие вкладки?
– Личную имперку свою открой, - Мана говорила на быстром выдохе, стараясь не сбивать дыхание при быстрой ходьбе, - Читай там раздел… называется… что-то вроде «права и обязанности жителя города».
Аким послушно сосредоточил внимание на своем «заборе», засветил его, всмотрелся во всплывшее над запястьем изображение. Первым бросился в глаза отобразившийся «гостевой статус» и отведенные ему квоты посещений. Количество разрешенных ночевок и впрямь увеличилось, но теперь они были привязаны к адресу Маниной общажки. Увидел и одну оставшуюся на сегодня разрешенную поездку на нифроходе.
Следом нашел тот самый раздел «с правами и обязанностями». Причем основное право, судя по описанию, с основной обязанностью совпадало: «житель имеет право на ежедневное двухчасовое посещение клуба… житель обязан проводить в клубе два часа ежедневно».
– Прочитал? – до клуба осталось идти совсем немного, Мана успокоилась, поняв, что они успевают, и сбавила шаг.
– Прочитал, - кивнул Аким, сворачивая картинку «личной имперки».
Здание клуба впечатляло. Размером с этакий трехэтажный «мегамаркет» с огромной сияющей зеленью вывеской «ИМПЕРСКИЙ КЛУБ». На крыше клуба еще одним ядовито-зеленым светящимся пятном выделялось установленное на высоком толстенном шпиле немалых размеров сооружение, то ли логотип, то ли рекламная инсталляция. По виду эта инсталляция напомнила Акиму «глаз Саурона».
– Мана, - Аким схватил девушку за руку, заставив остановиться, ему решительно не нравился этот клуб, а «глаз Саурона» и вовсе вызывал ощущение опасности, - Мы никуда не пойдем, пока ты мне толком не объяснишь…
– Да что объяснять-то? – Мана посмотрела на Акима с застарелой тоской во взгляде, - Что тебе еще непонятно? Вали из этого города пока цел! Что тебе в этом еще не понятного?!
– Мана, успокойся, не кипятись. Скажи мне, кто такие упырки, которым не повезло в лотерею.
– Завтра сам и увидишь, если от меня не сбежишь… - Мана усмехнулась криво, хотела идти дальше, но Аким не пускал, - Ну, хорошо. Мне. Мне не повезло в лотерею. Теперь я буду торчать в этом клубе до утра. Не два часа, как все остальные, а все восемь. Ясно теперь?
– Нет. Не ясно.
– Акима. Пойдем. Мне опаздывать никак нельзя, - в глазах у Маны начали наворачиваться слезы, - Сам все увидишь.
Аким негромко выругался и пошел, вернее позволил Мане отвести себя в этот клятый клуб. Впрочем, зайдя внутрь, Аким был сбит с толку. В клубе царило веселье. Играла музыка. Нарядно одетые люди смеялись, общались, танцевали. Никаких «упырков» он не видел, и даже намеков не наблюдал.
На входе Аким, как и любой другой входящий, получил бумажный стаканчик с настоем, а «личная имперка» на запястье мигнула таймером, начав посекундный отсчет положенного ему времени пребывания: 1.59.59…1.59.58…1.59.57.