Мировой кризис: Общая теория глобализации
Шрифт:
Разговоры о том, что новые информационные технологии не повышают производительность труда в «старой» экономике (хотя даже в отставшей России «ЛУКОЙЛ» принимает на вооружение концепцию «интеллектуальной скважины»), что проблемы промышленности США свидетельствуют о близости глубочайшего кризиса их экономии (хотя промышленность играет в ней незначительную роль, и ее минимизация означает лишь высвобождение ресурсов для интеллектуального труда и общее повышение эффективности), что президентские выборы в США обрушат фондовый рынок (в этом случае, как и в предыдущем, авторы хаотически проецировали отдельные российские реалии на условия США, что доказали выборы: фондовый рынок не смог дестабилизировать
Следует отбросить и разгромные прогнозы, также вызванные неадекватностью, но уже не авторов, а переводчиков. Классическим примером служит ныне уже прочно забытый, но в июле 2000 года буквально потрясший Россию «финансовый конец света», якобы объявленный А.Гринспеном то ли на 20 августа, то ли на конец ноября (некоторые авторы умудрялись со ссылкой на одно и то же высказывание в одной и той же статье назвать обе даты).
В мире эти прогнозы остались полностью неизвестными, и по очень простой причине: А.Гринспен - не Нострадамус, он этого не говорил, а шум вызвали несколько российских журналистов, переведших его слова, исходя из интересов не истины, но сенсации (а может быть, просто из-за низкого уровня знания английского языка).
Другим подобным примером стало 19 августа 2001 года, на которое Н.Корягина, известная в конце 80-х - начале 90-х годов как демократический публицист, «назначила» крах американской валюты. Несмотря на высказывавшиеся впоследствии предположения, что этот нашумевший прогноз был частью пропагандистской кампании по отвлечению внимания россиян от трехлетней годовщины дефолта (см. МАНДРОВА), наиболее вероятно, что он был связан с десятилетием путча ГКЧП. В этом случае прогноз имел под собой не столько политические или экономические, сколько глубокие психологические причины.
Наиболее полное представление о степени его абсурдности дает дата, на которое была назначена финансовая катастрофа: 19 августа 2001 года пришлось на воскресенье - выходной день на всех финансовых рынках мира.
Наиболее серьезной и традиционной «страшилкой», активно обсуждаемой в мировой и даже американской прессе, является перегретость фондового рынка США и вытекающая из нее неизбежность разрушительного «прокола спекулятивного пузыря».
Однако такой подход, при всей своей формальной логичности, не учитывает целого ряда фундаментальных явлений.
Прежде всего, американский фондовый «пузырь», как было указано выше (см. параграф ….), не столь уж и спекулятивен. Высокая изменчивость информационных технологий вкупе с переходом от «рынка товара» к «рынку ожиданий» ускоряет технологический прогресс: новый продукт можно придумать, произвести и продать, окупив затраты, уже за три месяца. (В ситуации фондовой «торговли идеями» срок сокращается буквально до нескольких дней, но эта практика не стала устойчивой). В результате трехмесячные инвестиции, считающиеся в индустриальных экономиках безусловно спекулятивными, в постиндустриальной, информатизированной экономике США могут оказываться в традиционных терминах безупречно производственными (см. параграф …).
Поэтому масштабы потенциально подлежащего прокалыванию «спекулятивного пузыря» значительно меньше, чем кажется.
Кроме того, этот пузырь был уже проколот, причем дважды - в апреле 2000 и в сентябре 2001 годов (последний был замаскирован террактом, но 5-процентное падение котировок произошло накануне последнего). Вероятно, тогдашняя коррекция рынка была связана именно с ликвидацией спекулятивной части «фондового
Существенно, что на фондовом рынке США примерно с начала 2001 года идет малозаметный, но значимый процесс оздоровления, в результате чего колоссальный разрыв между капитализацией корпораций и стоимостью их активов начинает снижаться (а некоторые компании даже оказываются недооцененными, то есть стоимость их активов превышает капитализацию!)
Другая уже долгое время обсуждаемая угроза экономике США - «необеспеченность доллара». Популяризаторы связанных с нею страхов справедливо приводят разнообразные оценки обеспеченности американского доллара национальным богатством США - от «менее 45%», процеженное сквозь зубы одним из специалистов ФРС, до называвшихся аналитиками министерства финансов Японии 9-10% и даже 2-3%, проскальзывающих в оценках американских диссидентствующих интеллектуалов. Цитирующие подобного рода высказывания наблюдатели, как правило, едины в том, что столь низкий уровень обеспеченности рано или поздно будет осознан, что приведет к катастрофическому обесценению доллара, которое ввергнет человечество в глобальный экономический кризис.
Логическая ошибка заключается в понимании национального богатства только в его вещественном, материальном и потому исчислимом выражении. Забавно, что придерживающиеся этой позиции аналитики развитых стран повторяют ошибку дремучих марксистов не менее чем полувековой давности, которые считали, что стоимость создается только при производстве материальных, вещественных товаров, но ни в коем случае не при оказании услуг. Столь же последовательно и необъяснимо, как марксисты игнорировали стоимость услуг, современные аналитики игнорируют стоимость новых разрабатываемых технологий и технологических принципов.
Доллар США обеспечен не их национальным богатством в традиционном понимании этого слова - он обеспечен создаваемыми ими новыми технологическими принципами, которые (а точнее, сама реализованная возможность, сам процесс создания которых) и есть главное в условиях глобализации национальное богатство. Эти принципы не просто имеют стоимость как продаваемый товар, - главное их значение в том, что они «привязывают» экономики всех стран мира к американской, обеспечивая их зависимость уже не на финансовом, а на более фундаментальном, технологическом уровне.
Этот «технологический империализм» эффективно дополняется империализмом «информационным». Прелесть информационных технологий заключается в том, что они обеспечивают доллар не столько фактом своего существования, как имеющие стоимость материальные блага, сколько фактом своего применения, преобразующего массовое сознание в нужном для США направлении.
В этом - ключ к пониманию могущества современных США.
К ним полностью применимы слова Пастернака о Ленине: «Он управлял теченьем мысли и только потому - страной». Информационные технологии делают наиболее эффективным управление не протекающими в реальности процессами, а именно «теченьем мысли» тех, кто ими управляет. И высокая конкурентоспособность, и мировое лидерство США в условиях глобализации вытекают в первую очередь именно из этого.