Мировой порядок
Шрифт:
Единственным идеологическим вопросом, объединявшим арабские страны, стало существование Израиля как суверенного государства и международное признание «очага еврейского народа». Арабское сопротивление привело к четырем крупным войнам – в 1948, 1956, 1967 и 1973 годах, причем каждый раз победа оставалась за Израилем.
Основанная на национальных интересах политика Садата трансформировалась, по сути, в антисоветскую; это стимулировало дипломатическую активность и обернулось двумя мирными соглашениями с Израилем и заключением мирного договора Египта и Израиля в 1979 году. Египет исключили за «предательство» из Лиги арабских государств. Садата много критиковали и в конечном счете убили. Тем не менее его смелые действия послужили примером для подражания, и другие арабские страны тоже предприняли соответствующие шаги. В 1974 году Сирия и Израиль заключили соглашение об определении и военной защите границы между этими странами. Данное соглашение действовало четыре десятилетия, невзирая на войны
Дипломатическая ассоциация с США не могла все же окончательно разрешить проблемы, с которыми сталкивались националистические военные диктатуры. Сотрудничество с Советским Союзом не помогало в достижении политических целей; ассоциация с США не способствовала ликвидации социальных вызовов. Авторитарные режимы добились фактической независимости от колониального господства и воспользовались возможностью для маневрирования между основными лагерями холодной войны. Но их экономическое развитие было слишком медленным, а распределение благ прогресса – слишком неравным для того, чтобы оперативно удовлетворять потребности народа (и проблемы зачастую только усугублялись, когда обилие энергоресурсов сформировало «нефтезависимость» национальной казны, а экономическая среда оставалась неблагоприятной для инноваций и диверсификации). Внезапное окончание холодной войны ослабило позиции диктаторов на международной арене, они вдруг стали политическим балластом. И диктаторы не смогли понять, как, в отсутствие внешнего врага или международного кризиса, мобилизовать население, которое все больше воспринимало государство в качестве института, обязанного улучшать благосостояние народа, – а не как самоцель.
В результате арабские элиты оказались вынужденными подавлять нарастающее внутреннее недовольство, которое бросало вызов их легитимности. Радикальные группы призывали заменить существующую систему правления основанным на религии ближневосточным порядком, отражающим сразу два различных универсалистских взгляда на мировой порядок – суннитский (региональная организация «Братьев-мусульман» появилась в 1928 году, радикальное движение ХАМАС закрепилось в секторе Газа в 2007 году, а в глобальном масштабе их «прикрывают» террористы «Аль-Каиды») и шиитский (революция Хомейни и ее последствия в Иране, ливанское «государство в государстве» и пр.). В ожесточенной конкуренции друг с другом все эти группы и движения демонстрировали единство в стремлении ликвидировать установленный региональный порядок и построить его заново «по воле Аллаха».
Революционный исламизм – две философские интерпретации [68]
Весной 1947 года Хасан аль-Банна, египетский часовщик, школьный учитель и начитанный религиозный деятель-самоучка, выступил с критикой существующих институтов Египта, поддерживаемых королем Фаруком, – в брошюре под названием «На пути к Свету». Он предложил исламскую альтернативу светскому национальному государству. Нарочито отстраненно – и все же вдохновляюще – аль-Банна изложил принципы и чаяния египетского общества «Мусульманское братство» (в обиходе – просто «Братья-мусульмане»), организации, которую он основал в 1928 году для борьбы с тем, что полагал «унизительными последствиями» чужеземного влияния и светского образа жизни.
68
Автор старается соблюсти максимальную беспристрастность в изложении основных доктрин религиозных движений, чьи призывы сегодня переупорядочивают мусульманский мир. Многие мусульмане, составляющие большинство во многих странах, придерживаются менее радикальных и более плюралистических интерпретаций их веры, нежели сторонники доктрин, излагаемых на этих страницах. Однако взгляды, представленные ниже, оказывают значительное, нередко решающее влияние на политику ключевых ближневосточных государств и почти всех негосударственных организаций. Эти взгляды представляют собой концепцию отдельного мирового порядка, по определению превосходящего вестфальскую систему и не совместимого c ценностями либерального интернационализма. В попытке разобраться необходимо изучить религиозные понятия, которыми оперируют конфликтующие идеологии.
С первых дней своего существования, в виде неформального объединения религиозных мусульман, недовольных британским владычеством над зоной Суэцкого канала в Египте, «Братство» аль-Банны разрослось до общенационального движения, участвующего в социальной и политической деятельности и насчитывающего десятки тысяч членов, с ячейками в каждом египетском городе и с эффективной пропагандистской сетью, которая распространяла его комментарии к текущим событиям. Движение получило признание в регионе своей поддержкой неудачного антибританского (и антисионистского) арабского восстания 1937–1939 годов в британском мандате Палестина. А также привлекло пристальное внимание египетских властей.
Отлученный от непосредственного участия в египетской политике, но остававшийся тем не менее в числе самых влиятельных политических деятелей Египта, аль-Банна публично отстаивал видение «Братьев-мусульман» в своем печатном послании монарху. Оплакивая участь Египта и региона в целом, павших жертвой иностранного господства и внутреннего морального разложения, он заявил, что настало время для обновления.
Запад, утверждал аль-Банна, «долго пребывавший на вершине благодаря своей великолепной науке… ныне обанкротился и находится в упадке. Его устои осыпаются, его институты и руководящие принципы исчезают». Западные державы утратили контроль над собственным мировым порядком: «Их встречи бесполезны, их договоры нарушаются, их заветы растерзаны в клочья». Лига Наций, призванная сохранять мир, стала «призраком». Конечно, он не прибегал к конкретным терминам, но аль-Банна утверждал, что вестфальский мировой порядок утратил и легитимность, и власть. Он открыто призывал воспользоваться этой возможностью для создания нового мирового порядка, основанного на исламе. «Исламский путь уже опробован… история засвидетельствовала его правильность». Если человеческое общество посвятит себя «полному и всеохватывающему» возрождению исходных принципов ислама и строительству социального порядка, предписанного Кораном, «исламская единая нация», то есть все мусульмане мира, «поддержит нас»; возникнет «арабское единство», а затем – «исламское единство».
Как возрожденный исламский порядок соотносится с современной международной системой, опирающейся на национальные государства? Правоверный мусульманин, заявлял аль-Банна, верен многим «пересекающимся духовным сферам», вершиной которых является единая исламская вера, коей суждено со временем охватить весь мир. Родина аль-Банны, Египет, станет «первой страной»; далее «очищенная» вера распространится в остальных мусульманских странах, ибо все они суть «отечество и обитель для мусульман»; далее она сподвигнет возникновение «исламской империи» по модели, установленной благочестивыми предками, ведь «всякого мусульманина Аллах спросит, что сделал он для этого». И финалом станет глобальный охват: «Затем отечество мусульман расширится на весь мир. Разве не заповедано Аллахом, Милостивым и Всемогущим: «Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение и пока религия целиком не будет посвящена Богу [69] ?»»
69
Коран, 2:193. (Прим. перев.)
Где возможно, эти сражения будут постепенными и мирными. В отношении немусульман, пока они не выступают против движения и оказывают ему должное уважение, ранняя доктрина «Братьев-мусульман» проповедовала «покровительство», «умеренность и истинное равенство». К чужестранцам следовало относиться «миролюбиво и сочувственно при условии, что они ведут себя с прямотой и искренностью». И потому «поистине нелепо» предполагать, что внедрение «исламских заповедей в нашу современную жизнь породит отчуждение между нами и западными странами».
Умеренность, к которой призывал Аль-Банна, была тактической уловкой в попытке найти признание мира, где по-прежнему доминировали западные державы, или нет? И насколько успешной оказалась джихадистская риторика для привлечения приверженцев традиционного ислама? Убитый в 1949 году, аль-Банна попросту не успел подробно объяснить, как сочетаются в его проекте революционные амбиции по преобразованию мира и принципы толерантности и межцивилизационных контактов.
Недомолвки в тексте аль-Банны были развеяны в трудах многих его последователей-исламистов, и очевидно, что не в пользу европейского мировоззрения: в этих трудах декларировался принципиальный отказ от плюрализма и светского международного порядка. Религиовед и идеолог «Братьев-мусульман» Саид Кутб сформулировал, пожалуй, самую научно обоснованную и влиятельную концепцию. В 1964 году, находясь в тюрьме по обвинению в участии в заговоре с целью убийства египетского президента Насера, Кутб написал работу под названием «Вехи на пути», своего рода объявление войны против существующего мирового порядка; эта работа признана сегодня основополагающим текстом современного исламизма.
По мнению Кутба, ислам представляет собой универсальную систему, которая единственная обеспечивает подлинную свободу – свободу от подчинения другим людям, от навязанных доктрин и от «неискренних союзов по признаку расы и цвета кожи, языка и страны, региональных и национальных интересов» (то есть от всех современных форм управления и лояльности, равно как и от «кирпичиков» вестфальского порядка). Нынешняя миссия ислама, утверждал Кутб, состоит в низвержении «угнетателей» и внедрении в общество буквально и, в конечном счете, повсеместно следовании Корану.