Мирт. Истина короля
Шрифт:
Председательствовал лорд Дарроу неплохо, по крайней мере, уже дважды его переизбирали, и оба раза — большинством имеющихся голосов. Он же позаботился о том, чтобы в клубе появилось нужное количество мебели, карточный стол и ханьская курильница с благовониями, исправно поставляемыми личными поставщиками лорда Дарроу вместе с ханьским же шелком и изящными фонтанами с красными рыбками-кои, которые появились уже у каждого члена клуба, и никто из них не смог бы внятно объяснить, каким образом.
У Габриэля Мирта в особняке тоже где-то стоял такой фонтан, но он даже под страхом смертной
Или съел.
Мистер Мирт никогда не задумывался, чем питается его домашняя горгулья. Вступать же в диалог на эту тему он не собирался, предпочитая факт наличия живой горгульи дома от общества по возможности скрывать.
Объяснялось это просто.
Поуп привлек бы слишком много внимания к самому Габриэлю Мирту. А мистер Мирт не любил внимание к себе. Он предпочел бы, чтобы все возможное внимание окружающих было направлено на его творение.
И вот теперь на него смотрели пристально, словно чего-то ожидая, и от этого ему стало неуютно.
— Мистер Мирт! — произнес лорд Дарроу тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Лорд Дарроу был из тех консервативных людей, которые, несмотря на подлинный интерес к достижениям науки, с трудом мирился с любыми изменениями в привычном порядке вещей. Он происходил из семьи, родоначальники которой сражались бок о бок с фаэ в каледонских холмах и записывали первые сказания о тех, кто пожелал жить в Лунденбурхе вместе с людьми. С тех пор минуло немало времени: несколько столетий — огромный срок. Перемены нет-нет да и прокрадутся в простую, понятную и размеренную жизнь. Фаэ вернулись в Холмы, Призыв Просвещения перевернул с ног на голову давно устоявшуюся монархическую традицию, в бывшем королевском дворце ныне заседал Парламент и диктовал свои условия…
И со всем этим лорду Эдварду Дарроу приходилось жить.
Его «Клуб изобретателей» был настоящей отдушиной — здесь все подчинялось издревле заведенным порядкам. Даже королевский герб — старинный деревянный щит, увитый искусно выточенными из того же дерева колокольчиками и ветвями священного мирта, — он не стал снимать со стены, и прочие члены клуба своим согласным молчанием выразили полную солидарность с его решением.
Деревянный герб напоминал о том, что фаэ не любят металл, а особенно — серебро и железо. Напыщенные хлыщи из Парламента ходили теперь обвешанные железом, с кучей серебра на шее и на пальцах в надежде, что фаэ не нападут на них вдруг из-под земли.
Это неизменно заставляло лорда Дарроу усмехаться при каждом визите в Парламент. Вот сами они ясно понимают, что их Призыв Просвещения вовсе не великое дело, а обыкновенный политический переворот, иначе не страшились бы так гнева фаэ, разделивших однажды кровь и жизнь с династией Блюбеллов.
Хотя
И никогда — до этой минуты — никому из достопочтенных, уважаемых членов общества «Клуба изобретателей» не приходило в голову нарушить один из основных постулатов, настолько очевидных, что лорд Дарроу никогда не считал нужным даже озвучивать его вслух.
Женщинам не место в науке!
— Мистер Мирт! — произнес он. — Как вы объясните нам случившееся?
— Прошу прощения, Ваша Светлость, я, должно быть, опоздал к какому-то обсуждению? — мистер Мирт встретился с ним взглядом.
В уголках его глаз играли лучики-смешинки.
Он еще вздумает издеваться!
— О, обсуждение, безусловно, было! Это, — лорд Дарроу встряхнул газетой, которую держал в руках, — совершенно недопустимое безобразие!
— И все же я не понимаю… О каком безобразии идет речь? — мистер Мирт огляделся.
Джентльмены молчали.
Кто-то молчал за карточным столом, кто-то стоял с отверткой в руках, иные же попивали шерри у камина, но всех их объединяло одно — они молчали и в упор смотрели на Габриэля Мирта так, словно видели его первый раз.
— Женщина! — не выдержал лорд Дарроу. — Вы в самом деле предложили столь почетную должность водителя вашей уникальной, новаторской паровой машины — женщине?! Я призываю вас к ответу, мистер Габриэль Мирт!
Мистер Мирт выдохнул.
Ничего из ряда вон выходящего не произошло — просто очередной всплеск женоненавистничества, которым славится просвещенное бриттское общество. Для Габриэля Мирта оставалось загадкой, откуда оно берется — ведь людьми, так же как и фаэ, издревле правили королевы наравне с королями, а о смелости женщин легенды слагали напополам с мужчинами. Но вот же — женщина не может вести паровую машину не потому, что не обладает, допустим, необходимыми навыками, а лишь потому, что по воле природы рождена с определенным набором признаков.
Мистер Мирт покачал головой. Иногда ему казалось, что общество, считающее, что тело важнее духа и, что важнее, разума, невозможно исправить — однако он старался.
И не собирался скрывать, что выбор мисс Эконит на эту роль был своего рода… манифестом. Может, это было и не очень хорошо с его стороны — так использовать девушку, однако девушка и сама, кажется, придерживалась подобных мыслей и точно не боялась борьбы.
А побороться придется…
— Лорд Дарроу, — как можно мягче произнес мистер Мирт, обращаясь к нему. — Что именно вызвало у вас такую бурную реакцию?