Миры Артура Гордона Пима. Антология
Шрифт:
Августа 6-го. В этот день мы были осчастливлены сильным и продолжительным дождем, который длился приблизительно от полудня до сумерек. Теперь мы горько сожалели о потере нашего кувшина и бутыли, ибо, несмотря на малую возможность собирать воду, мы могли бы наполнить один сосуд, если даже не оба. Теперь же мы должны были ограничиться тем, что удовлетворяли нашу ненасытную жажду, заставляя наши рубашки пропитываться водой и потом выжимая их так, чтобы благодатная влага лилась нам в рот. В этом занятии мы провели целый день.
Августа 7-го. Как раз на рассвете мы оба в одно и то же мгновение заметили парус с восточной стороны, он явно направлялся к нам! Мы приветствовали это лучезарное явление долгим, хотя и слабым, вскриком восторга и начали тотчас же делать разные сигналы, какие только были в нашей власти, размахивая в воздухе рубашками, прыгая так высоко, как нам только позволяло состояние нашей слабости, и даже крича изо всей силы наших легких, хотя корабль находился на расстоянии не менее пятнадцати миль. Однако он все продолжал приближаться к остову судна, и мы чувствовали, что если он будет держаться своего настоящего пути,
4
Случай с бригом «Полли» из Бостона чрезвычайно подходит сюда, и судьба его во всех отношениях так удивительно схожа с нашей, что я не могу удержаться, чтобы не указать на него здесь. Это судно с грузом в сто тридцать тонн отплыло из Бостона, везя доски и съестные припасы в Санта-Крус, двенадцатого декабря 1811 года под командой капитана Касно. Там было восемь душ, кроме капитана, штурман, четыре матроса, повар и господин Гёнт с негритянской девушкой, принадлежавшей ему. Пятнадцатого, когда они миновали мель Георга, в бриге открылась течь во время бури с юго-востока, и он, наконец, опрокинулся, но, после того как мачта упала за борт, снова выпрямился. Они оставались в таком положении, без огня и с весьма малым количеством съестных припасов, в течение ста девяноста одного дня (от пятнадцатого декабря до двадцатого июня), тут капитан Касно и Самюэль Бэджер, единственные оставшиеся в живых, были подобраны с остова корабля судном «Слава» из Гулля, плывшим домой из Рио-де-Жанейро под командой капитана Фэзерстона. Когда их подобрали, они находились на 28° северной широты, 13° западной долготы, и их пронесло более двух тысяч миль! Девятого июня «Слава» встретилась с бригом «Дромео», плывшим под командой капитана Пиркинса, который высадил двух этих злополучных в Кеннебекке. Повествование, из коего мы заимствуем эти подробности, кончается следующими словами: «Совершенно естественно спросить, каким образом они могли проплыть такое огромное расстояние в наиболее посещаемой части Атлантики и все это время не были замечены. Мимо них проплыло более двенадцати судов, одно из которых подошло к ним так близко, что они могли видеть людей на палубе и на снастях, которые глядели на них, но к невыразимому разочарованию этих изголодавшихся и нахолодавшихся людей подавили в себе повелевающий голос сострадания, натянули паруса и жестоко бросили их на произвол судьбы». – Прим. авт.].
В этом случае, однако, благодаря Богу, нам было предназначено обмануться более счастливо, ибо вскоре мы заметили внезапное движение на палубе незнакомого судна, которое тотчас после этого подняло британский флаг и, держа круто к ветру, стало править прямо на нас. Полчаса спустя мы находились уже в его каюте. Это была «Джэн Гай» из Ливерпуля под командой капитана Гая, назначенная к ловле тюленей и торговому путешествию в Южные моря и в Тихий океан.
Глава четырнадцатая
«Джэн Гай» была красивого вида стеньговой шхуной в сто восемьдесят тонн. Она была необыкновенно обостренной в передней своей части и, идя по ветру при более или менее хорошей погоде, была быстрейшим парусным судном, какое я когда-либо видел. Ее качества, однако же, как просто морской лодки не были такими хорошими, и ее посадка в воде была слишком глубока для того промысла, к которому она предназначалась. Для этой особой службы было желательно больших размеров судно и соразмерно более легкой посадки в воде – скажем, судно от трехсот до трехсот пятидесяти тонн. Оно должно было быть оснащено как барк и в других отношениях совершенно отличаться по своему строению от обычных кораблей Южных морей. Безусловно необходимо, чтобы судно было хорошо вооружено. Оно должно иметь, скажем, десять-двенадцать двенадцатифунтовых карронад и две-три длинные двенадцатифунтовые пушки, с медными мушкетонами и водоупорными ящиками для каждого верха. Его якоря и канаты должны быть гораздо большей силы, чем это потребно для какого-либо из других разрядов службы, и прежде всего экипаж его должен быть при условии такого судна, какое я описал, численным и действительным не меньше, чем в пятьдесят-шестьдесят человек, телом сильных. «Джэн Гай» имела экипаж в тридцать пять человек, все опытные моряки, и еще капитана и штурмана, но она вовсе не была так хорошо вооружена или снаряжена, как мог бы этого желать мореплаватель, знакомый с трудностями и опасностями промысла.
Капитан Гай был джентльмен с манерами чрезвычайно учтивыми и значительной опытности в южной морской торговле, которой он посвятил большую часть своей жизни. У него не хватало, однако, той энергии и, следовательно, того духа предприимчивости, которые здесь безусловно требуются. Он был совладелец судна, на котором плавал, и был обречен дискреционной властью крейсировать в Южных морях, принимая любой груз, каковой наиболее легко может попасться под руку. Он имел на борту, как это обычно в подобных плаваниях, бусы, зеркальца, фитили и трут, топоры, сечки, пилы, струги, рубанки, долота, долбила, буравчики, напилки, скобели, терпуги, молотки, гвозди, ножи, большие ножницы, бритвы, иглы, нитки, посуду, коленкор, безделушки и другие подобные предметы торговли.
Шхуна отплыла из Ливерпуля десятого июля, пересекла тропик Рака двадцать пятого на 20° западной долготы и достигла Саля, одного из Островов Зеленого Мыса, на 29°, где она запаслась солью и другими припасами, необходимыми для плавания. Третьего августа она оставила Зеленый Мыс и направилась к юго-западу, правя к берегу Бразилии, так чтобы пересечь экватор между меридианами на 28–30° западной долготы. Это обычный путь, которым следуют суда, идущие из Европы к мысу Доброй Надежды или направляющиеся этой дорогой к Ост-Индии. Следуя этим путем, суда избегают штилей и сильных противоборствующих течений, которые беспрерывно господствуют на побережье Гвинеи, и таким образом, в конце концов эта дорога оказывается наиболее короткой, ибо позднее никогда не бывает недостатка в западных ветрах, дабы достичь мыса. Намерение капитана Гая было сделать первую свою остановку на Земле Кергелена – вряд ли я смогу сказать почему. В тот день, когда мы были подобраны шхуной, она была против мыса Сен-Рока, на 31° западной долготы; таким образом, когда мы были найдены, мы были отнесены с севера к югу, вероятно, не меньше чем на 25°!
На борту «Джэн Гай» с нами обращались так внимательно и с такою добротой, как того требовало наше прискорбное состояние. Недели через две, в продолжение какового времени мы продолжали направляться на юго-восток, при легких ветрах и ясной погоде, мы оба, Питерс и я, совершенно поправились от наших лишений и ужасных страданий и начали вспоминать то, что было в прошлом, скорее как страшный сон, от которого мы, к счастью, проснулись, чем как событие, имевшее место в трезвой обнаженной действительности. С тех пор я нашел, что такого рода частичное забвение обычно создается внезапным переходом или от радости к горю, или от горя к радости – степень забвенности соразмерна со степенью различия в перемене. Таким образом, в моем собственном случае я чувствую теперь невозможным осознать полный размер злополучия, которое я претерпевал в течение дней, проведенных на остове корабля. События запомнились, не ощущения, которые эти события вызывали в то время, когда совершались. Знаю лишь, что, когда совершались они, я думал тогда, что человеческая природа не может вынести больше ничего из пытки.
Мы продолжали наше плавание в течение нескольких недель без каких-либо происшествий большей значительности, нежели случайная встреча с китобойными кораблями, а также, еще чаще, с черными или настоящими китами, так называемыми в противоотличие от кашалотов. Эти последние, впрочем, главным образом находятся на юге от 25-й параллели. Шестнадцатого сентября, когда мы были по соседству с мысом Доброй Надежды, шхуна встретилась с первой сколько-нибудь сильной бурей, с тех пор как она оставила Ливерпуль. В этих областях, но более часто к югу и востоку от мыса (мы направлялись к западу) мореплавателям часто приходится противостоять бурям с севера, которые свирепствуют с великим бешенством. Эти бури всегда приносят с собою тяжелое волнение на море, и одна из самых опасных особенностей их – это мгновенная пляска кругового ветра, обстоятельство, которое почти достоверно должно возникнуть во время наибольшей силы бури. Настоящий ураган будет мчаться в известный миг с севера или с северо-востока, в ближайшее же мгновение ни дыхания ветра не будет чувствоваться в этом направлении, между тем как с юго-запада он придет совершенно внезапно с яростью почти непостижимой. Яркий просвет лазури к югу есть верный предвестник перемены, и суда таким образом получают возможность принять необходимые предосторожности.
Было около шести часов утра, когда ветер налетел с белым шквалом, и, как обычно, буря пришла с севера. В восемь часов она увеличилась очень сильно и нанесла на нас одно из самых устрашительных волнений моря, какие я когда-либо видел. Все было закреплено и прилажено, насколько это возможно, но шхуна испытывала сильнейшую качку и как морское судно являла все свои худые качества, передняя часть ее погружалась в воду при каждом нырке, и с величайшей трудностью она высвобождалась из одного вала, а уж спешил другой и хоронил ее. Как раз перед закатом солнца яркий просвет, который мы высматривали, появился на юго-западе, и через час после этого мы заметили, что малый передний парус, под которым мы шли, небрежно похлопывает о мачту. Еще две минуты, и, несмотря на все приготовления, нас швырнуло набок, словно магией, и дикий набег крутящейся пены прорвался над нами, пока мы были так наклонены. Вихрь, налетевший с юго-запада, оказался, к счастью, не чем иным, как шквалом, и нам счастливо удалось поставить судно прямо, без потери какого-либо мачтового дерева. Тяжелое перекрестное волнение весьма тревожило нас в течение нескольких часов после этого, но к утру мы находились почти в таком же добром состоянии, как и до начала бури. Капитан Гай полагал, что спасение его было навряд ли не чудесным.
Тринадцатого октября мы были в виду острова Принца Эдуарда, на 46°53' южной широты, 37°46' восточной долготы. Два дня спустя мы находились около острова Владения и в данную минуту проплывали мимо островов Крозе, на 42°59' южной широты, 48° восточной долготы. Восемнадцатого мы достигли острова Кергелен, или острова Отчаяния, в южном Индийском океане и стали на якорь в гавани Святок, на глубине четырех саженей.
Этот остров, или скорее группа островов, расположен на юго-востоке от мыса Доброй Надежды и отстоит от него почти на восемьсот лиг. Он был открыт впервые в 1772 году бароном Де Керполеном или Кергеленом, французом, который, думая, что эта земля образует часть обширного южного материка, привез домой весть об этом, вызвавшую в свое время большое возбуждение. Правительство, заинтересовавшись, послало барона обратно в следующем году, дабы подвергнуть новое его открытие проверочному рассмотрению, и ошибка его была обнаружена. В 1777 году капитан Кук пристал к той же группе островов и дал главному из них имя острова Отчаяния, какового названия, уж конечно, он заслуживает. Приблизившись к земле, мореплаватель, однако, мог бы предположить нечто совершенно иное, ибо скаты большей части холмов с сентября до марта одеты самой блистательной зеленью. Этот обманчивый вид создается малым растеньицем, похожим на камнеломку, оно растет в изобилии широкими прогалинами на некоторого рода распадающемся мхе. Кроме этого растения вряд ли есть какой-нибудь признак растительности на острове, если мы исключим некоторую грубую сочную траву около бухты, некоторые лишаи и кустарник, имеющий сходство с капустой, которая проросла, и отличающийся острым и терпким вкусом.