Миры Филипа Фармера. Том 5
Шрифт:
— Вы давали мне смотреть эти кассеты. Но они не пробудили во мне никаких воспоминаний. Я точно смотрел на чужого мальчишку.
— Что-то в вас все-таки пробудилось. Детекторы это выявили. Но вы подавили свою реакцию. Во всяком случае, вашего детского психика крайне озадачила происшедшая с вами перемена. Следующий психотический отчет относится к вашему двадцатидвухлетнему возрасту, вскоре после смерти ваших родителей. Врач сообщает, что показатель отваги и агрессивности у вас выше среднего. Но психику, который обследовал
Они поднялись, и он сказал:
— Трудно, наверное, иметь дело с пациентом, у которого не было детства. Еще труднее, если он ничего не помнит из своих зрелых лет, хоть и не страдает амнезией по-настоящему.
— Более трудного у меня еще не было. И я благодарна за вас судьбе. Скучных больных не бывает, в этом я убеждена. Но бывают несколько утомительные, и большинство случаев укладывается в обычные рамки. Вы же уникальны. Я не знаю даже…
— Почему вы замолчали, Арлен?
— Может быть, вы — психический мутант.
— То есть прецедентов, которые вы могли бы использовать в моем лечении, не существует?
— Возможно. Да, вы правы. Их нет. Это и делает мою задачу такой увлекательной, и…
— Я еще вас прославлю.
— Не скрою, я думала об этом, — засмеялась она. — Но это не вскружило мне голову. Главное в том, что вы уникум и никогда не знаешь, чего от вас ожидать. Вас нельзя классифицировать как шизофреника. Честно говоря, я вообще пока не знаю, к какой рубрике вас отнести.
— Может, к окончательно трахнутым?
Она еще смеялась, когда он выходил из кабинета.
Ему самому было не до смеха. Когда за ним закрывалась дверь, он покидал область света, ее смеха, ее сияния и погружался во тьму. Его поглощал левиафан. И Кэрд, замкнутый в лишенном света тесном желудке, подвергался действию кислот.
Глава 27
В словаре указано, что политическая революция заключается в свержении правительства, формы правления или социальной системы с заменой их чем-то другим.
Правительство Земного Сообщества не было свергнуто, и форма его правления не изменилась.
Кэрд пересмотрел все, что было ему доступно, на предмет «революции». Хотя в новостях и документальных фильмах показывалась только ничтожная часть «волнений», становилось ясно, что если не большинство, то значительная часть населения активно протестовала и протестует против действий правительства. Из тысячи митингов, демонстраций, уличных беспорядков и случаев поливания мониторов краской телевидение показывало какой-нибудь десяток. Однако власти предержащие, похоже, благополучно выдержали шторм, хотя и не вошли
Из телекадров он узнал и о судьбе тех, кто был замешан в его преступную деятельность. Самого Кэрда не стали судить из-за внезапного психического расстройства, как выражались дикторы. С остальными заговорщиками разделались быстро, хотя и не так быстро, как ожидалось. Когда выяснилось, что подсудимым ввели анти-ТП, судебную процедуру пришлось изменить. Однако под давлением многочисленных доказательств вины оказалось нетрудно вынести им приговор. Всех их, как и Кэрда, направили в лечебницы, и им грозила смертная казнь или каменирование в том случае, если их найдут неизлечимыми.
Все они были Кэрду чужими и не вызывали в нем ни тени воспоминания. Лишь одна женщина, его ближайшая сообщница, как ему говорили, пробудила в его груди и чреслах самый горячий отклик, который Кэрд на своей памяти испытал. Ее звали Пантея Пао Сник, она была маленького роста, всего пять футов восемь дюймов, стройная, но полногрудая, темнокожая, кареглазая, с волосами темными и гладкими, как мех котика. Стрижка под голландского мальчика очень шла ей, и строение ее лица было необычайно изящным.
Глядя на нее, Кэрд верил, что уж она-то — не модель человека, не пляска атомов.
Он сообщил об этом Брускино, и она сказала:
— Возможно, она была вашей любовницей. А если даже не была, вы, похоже, были в нее влюблены.
— Мне хотелось бы, чтобы ее перевели сюда. Я чувствую, что ее присутствие могло бы мне помочь.
— Ну, ей это вряд ли поможет. И ее в любом случае не переведут — хорошо известно, какую взрывчатую смесь вы составляли вдвоем, — сказала Арлен и добавила: — Вы впервые проявили разочарование. Реакция слабая, но она налицо.
Несколько субдней спустя Кэрд обнаружил, что способен испытывать и гнев. Это чувство проявилось у него не столь бурно, как у других пациентов, но было достаточно сильным, чтобы Кэрд испытал удовольствие оттого, что способен ощущать неудовольствие. Он сидел в столовой рядом с Донной Клойд и ел свой салат. Донна повернулась к нему:
— Знаешь, Джефф, я была очень зла на тебя и очень в тебе разочаровалась. Я считала тебя предателем и до сих пор считаю. Я просто не могла…
— Предатель! О чем это ты? Кого я предал? Тебя?
— Да. Ты поступил, как трус! Ты специально сделался другим человеком, чтобы избежать суда за свои преступления. Ты бросил нас на произвол судьбы. Я никогда бы не подумала, что ты на такое способен. Это просто не вязалось с твоим характером. Но что такое твой характер, в конце концов?
— Мне жаль, что ты так ко мне относишься. Но я не знаю, о чем ты говоришь! Я не могу этого знать и не могу понять твои чувства. И потом, я не думаю, что сделал это намеренно. Это было… ну, как припадок. Я был не властен над собой!