Миры Харлана Эллисона. Том 0. Волны в Рио
Шрифт:
Колкинз стоял тихо, глядя в одну точку, как собака, сделавшая стойку. С отсутствующим видом он поддел пальцем ворот спортивного джемпера.
– О чем спор, д-р Бергман?
На лице Стюарта Бергмана отразился страх:
– Я ... я просто... э-э... развивал некоторые идеи... это все, д-р Колкинз.
– Довольно мерзкие идеи, должен сказать, д-р Бергман. Идущие вразрез с идеологией, проповедуемой мной в Мемориале.
Вам бы не хотелось, чтобы кто-нибудь истолковывал их именно в этом смысле, не так ли, д-р Бергман?
Бергман
– Нет, нет. Я вовсе не то хотел сказать, д-р Колкинз. Я был просто... ну вы знаете. Я думал, что если бы врачи проводили несколько большее число операций, несколько более трудных...
– Вы считаете, что мехдоки не способны справиться с ними, д-р Бергман?
– В его голосе было ожидание... ожидание ошибки в ответе, за которую можно было зацепиться.
– Я полагаю... нет, они способны. Но... трудно ощущать себя врачом, не выполняя работу длительное время, и...
– Довольно, Бергман!
– резко бросил Колкинз.
– Правительство субсидировало мехдоков, тратить деньги налогоплательщиков на их обслуживание и поддержание в рабочем состоянии.
Их показатели лучше, чем у любого человека.
Бергман быстро встав и - Но их никогда не тестировали комплексно...
Колкинз в упор посмофел на него и в наступившей тишине ответил:
– Если вы хотите остаться в госпитале, вам лучше сбавить тон и последить за собой. Мы имеем уши повсюду.
– Но я...
– Я все сказал, Бергман.
– Повернувшись к Мюррею Томасу, он зло добавил: - На вашем месте я был бы более осмотрительным в выборе друзей. До свидания.
– Он ушел легкой походкой, почти беспечно, высокомерный в каждом своем движении, оставляя Бергмана съежившимся в углу.
– Грязный, вшивый назначенец!
– тихо выругался Томас.
– Если бы не его связи в Секретариате, быть ему в одной лодке с нами. Грязная скотина!
– Я... я полагаю, что мне лучше идти домой, - пробормотал Бергман, выскальзывая из кабинки. Неожиданно и громко заиграл музыкальный автомат, заставив его поежиться, и Бергман с некоторым трудом вновь обратил внимание на Томаса.
– Тельма, наверное, ждет меня к обеду.
– Спасибо.., спасибо за компанию, Мюррей. До встречи завтра утром.
Дождь, запланированный на это время Бюро Погоды, метил точками прозрачный фасад Лаунджа, и Бергман задумчиво смотрел на него, будто увидев что-то в глубине.
Он вынул пригоршню восьмиут ольных пластиковых монет из кармана, ОПУСТИЛ их в щель для оплаты со своей стороны стола и двинулся прочь. Машина зарегистрировала переплату, но он не обратил внимания на сдачу, а обернувшись к Мюррею, произнес рассеянно:
– Спасибо... Мюррей...
– и шагнул в дождь.
Ночь была мучительной. Беспокоили воспоминания о прошлом и настоящем. Он понимал, что ведет себя как последний осел, что он просто глупец, не способный смириться с неизбежным.
Не было кое-что еще, что отравляло
Все юды, связанные Клятвой, прожиты зря. Его жизнь не удалась. Он отчаянно боролся, чтобы достичь того, чего достиг...
и в итоге он не достиг ничего.
Он запутался в сетях обстоятельств и не мог даже и помышлять сделать то, что было, по его мнению, необходимым. Он не понимал причин своего яростного противостояния мехдокам - ведь аналогия Мюррея со скачьпелем абсолютно корректна, но что-то подсказывало ему, что он прав.
Каким-то иррациональным образом все казалось планом Дьявола. Он слышал, как люди называли машины игрушками Дьявола. Возможно, они были правы. Он лежал в постели, обливаясь потом.
Лицо его исказилось, он закрыл глаза, сжав веки так крепко, что застучало ч кисках Затем он переложил вину на того, кто ее действительно заслуживал.
Почему он страдает? Почему его еще вчера полнокровная жизнь так пуста и никчемна? Страх. Страх чего? Почему он боится? Потому что сила перешла к мехдокам.
Снова. Тот же ответ. И его разум определил цель. Он должен дискредитировать мехдоков, найти слабое место. Но где оно?
Где?
Они были лучше. Во Всем. Но так ли это? Тремя днями позднее, ассистируя мехдоку согласно расписанию, Бергман нашел ответ. Он пришел к нему в форме практической демонстрации, и Бергман запомнил его навсегда.
Пациент пострадал на молотилке на одной из ферм. Молотилка сбила его с ног, а затем затянула ногами вперед. Его бы попросту искромсало, если бы он не успел ухватиться за края раструба молотилки и не смог продержаться до прихода помощи.
От боли он потерял сознание, и к счаст ью, так как молотилка отгрызла ему обе ноги ровно под коленами. Когда его положили перед Бергманом с кислородной маской и мехдоком с инструментами, зажатыми в 9 из 13 магнитных щупалец, мужчина был прикрыт простынью.
Прозрачная маска на лице Бергмана задрожала, когда он откинул простыню, открывая лежащего человека. Ему перевязали культи ног, остановили кровотечение... но пациента в таком тяжелом состоянии Бергману доводилось видеть не часго.
Но, благодарение Богу, в этом случае мехдок крайне эффективен. Ни один человек не мог бы его заменить.
Он так внимательно наблюдал за техникой мехдока, так заворожен был мельканием инструментов, выхватываемых из специальных отсеков, расположенных в груди мехдока, что ошибся сам. Бергман наблюдал за сложной игрой щупалец мехдока, как они появлялись из маленьких отверстий в плечах и втягивались назад. Он смотрел, как оттягивалась измученная плоть, освобождая место для наложения швов.
Слабый свист из не точно пригнанного шланга он услышал слишком поздно.
Внезапно пациент сел.
Вертикально, крепко держась руками за края стола. Широко открыв глаза, он смотрел вниз на кровоточащие обрубки вместо ног.